Перед нами раскрывается не только эта трагическая судьба, но и судьба всего народа. Время и жизнь, о которых несчастный поэт сказал:
Черны потолки в нашем доме,
и время наше черно...
Когда учительница говорит об этом, на мгновение мы ощущаем, как давит этот потолок, гнетуще низкий, темный и тяжелый!
И слушая протест поэта, нельзя не подумать: почему он не родился позднее! Почему не живет в нашу эпоху. Вместе с нами! Может быть, и здоровье его можно было бы поправить. Несомненно даже. Во всяком случае, ему не пришлось бы сносить этих унижений. Существовать из милости на положении какого-то нищего. Постоянно страдать от оскорблений человеческого достоинства.
В то же время испытываешь искреннюю радость и благодарность к тем простым людям, которые так бескорыстно и человечно помогали ему. Что у голодного, мятежного путника все-таки бывали дни, когда ему ласково открывали двери в теплый дом и приветливая хозяйка его, голодного, спрашивала: «Не желаешь хлебушка горячего?» С ним делились пахучим, свежим хлебом, и участливые люди окружали измученного путника человеческим теплом простого доброго сердца.
Опять ощущаешь мост между всеми хорошими людьми, теми, кто были, есть и придут в будущем. И звезды встают в темном небе. Светочи человеческого гения, ума и творчества.
Звезда твоя в небе тогда блеснет,
Когда ты сойдешь в могилу.
Постигнет все думы твои народ,
постигнет душой их силу...
Я не слышала, как прозвенел звонок. Только когда в коридоре поднялся обычный на переменах шум, мы все словно очнулись.
И очнулись довольно своеобразно. Едва учительница Вайномяэ успела выйти из класса, как кто-то словно разорвал с треском волшебную завесу. Рейн зевнул и потянулся. Энту встал и направился к двери. Проходя мимо моей парты, он сказал:
— Жуткая мура, до чего же старуха в азарт вошла!
Если б Энту ударил меня, вряд ли я была бы более поражена. Резко повернувшись к нему, я почти крикнула:
— Ты просто отвратительный тип!
Сказала и не стала ждать, что будет дальше. Вышла из класса. Марелле рассказывала потом, что на мое замечание Энту покраснел. Это, конечно, опять одно из «сновидений» Марелле — я этому никогда не поверю.
Знаю, что надо было сказать Энту что-нибудь более значительное, что-то серьезное, но где же я могла успеть обдумать свои слова! Во всяком случае, я достаточно ясно выразила ему свое презрение.
ВТОРНИК...
Наконец-то начал работать сделанный мальчиками радиоузел. Передачи готовят все группы по очереди. Вчера был вечер передач первой группы. Руководитель — учительница Вайномяэ.