— Не жалко было её, Шаталов, только что нафаршированную?
— Да мало их что-ли, Спиридон Борисович.
— Точно. Ну, давайте, тащите туда девчонок. Вытряхнете их, мешки сверху побросайте и зарывайте. Быстрее, быстрее, ребята, времени мало, — Спиридон Борисович откидывается на сидении машины, закрывая глаза. Он не спал уже двое суток.
Двое военных сволакивают мешки из фургона к яме и вытряхивают из них вонючие детские трупы. Тело Зины, перекатившись через плечо, утыкается коленом в землю и застряёт на склоне, водителю приходится сбросить его на дно пинком ноги. Непристойно раскинув ноги, девочка валится на труп Надежды Васильевны, забрызгавший Ольгу Матвеевну кровью из своей разбитой головы. Другие трупы сбрасывают по воздуху, взяв за плечи, и они падают друг на друга с чавкающими глухими шлепками, протекая тёмной гнилой кровью. Водитель ругается матом, жмурясь от летящего в глаза снега.
Катю вытряхивают из последнего мешка. Снег падает ей в сжатое смертельной судорогой лицо, попадая в раскрытый рот. По шее проходит лиловый рубец от колготок.
— Это та, что удавилась, — говорит водитель. — Уже опухла, сука.
— Слушай, Вовка, погоди, — Пётр вдруг расстёгивает штаны, начиная тихо, воркующе смеяться. — Погоди, Вовка, гляди. Рот раскрыла, она пить хочет, он смеётся, широко уперев ноги над Катиной головой, и пускает мочу, целясь девочке в рот. От смеха он попеременно перестаёт попадать, пробрызгивая дорожкой семенящих капель по лицу. Моча всё же быстро наполняет рот девочки и переливается через губы. — А теперь, Вовка, смотри фокус, — говорит Пётр, встряхнувшись и пряча. Он приподнимает одну ногу и наступает ею Кате не живот. Катя вдруг сильно, хрипло рыгает, бульканьем выбрасывая мочу изо рта маленьким родничком. Водитель с руганью отшатывается от неё.
— Да не шарахайся, дурило, — хохочет Пётр. — Это ж газы ртом вышли. Я надавил, газы вышли. А ты дурак испугался. Давай скинем.
— Да ну тебя на хуй, — мрачно говорит водитель, поднимая лопату. — Сам скидывай.
— Да помоги ты, ёлки зелёные, — с удивлением разводит руками Пётр.
— Говорю, сам скидывай. Какого хрена ты на неё ссал?
— А шо такое? Она же никому не расскажет, — смеётся Пётр. — Правда, детка? — Пётр приседает, берёт Катю за ноги, протаскивает по земле и, крякнув, швыряет её в яму. — Тяжёлая, блядь, — вздыхает он, снова выпрямляясь. — Ну если я ссать хотел, так что мне, до города терпеть? А то, что на неё ссал, на девчонку, так это по ошибке. Не заметил, ебёна мать. Что тут видно в темноте, а она лежит, как колода. Так что ты уж, брат, извини.