– Это невозможно.
Ему очень хотелось верить, что она говорит искренне и продуманно, а не поддается минутному порыву.
– Ну хорошо, вы будете мне должны. Я не могу уехать отсюда, когда знаю, что нужна вам. Может быть, лично вам я и не нужна, но я нужна Виктории, Киппу, Ксандре, маленькому Джонни. Я очень привязалась к вашей семье. Не отсылайте меня… пожалуйста. – На последнем слове голос ее дрогнул.
Но она не молила. Доказывала, убеждала, урезонивала. Слишком горда, чтобы просить, подумал Уилл. Что ж, он ценил и уважал в людях это качество. И все же Элайза в эту минуту была чем-то похожа на заблудившегося, испуганного ребенка, которого нужно утешить и ободрить.
– Хорошо, я не буду вас отсылать, – пообещал он, так и не сказав, что ему Элайза нужна не меньше, чем другим членам семьи. Это было бы равносильно признанию в любви.
– Спасибо, – поблагодарила Элайза. – Обещаю, вы об этом не пожалеете.
– Надеюсь, вы тоже.
Выходя из библиотеки, Элайза чувствовала, что он провожает ее взглядом. Она поднялась к себе на третий этаж, держась из последних сил. Войдя в комнату, опустилась на стул. Колени дрожали, сердце сжималось.
Она сама боялась себе признаться, чем вызван ее отказ выйти замуж за Нэйтана и почему она во что бы то ни стало хочет остаться в Гордон-Глене. Конечно, все, что она говорила, было правдой, но Элайза не назвала главной причины. Все дело в том, что, сравнив Нэйтана Коула с Уиллом Гордоном, она поняла, какой мужчина ей нужен. Увы, к Уиллу она испытывает не просто уважение. Помимо ее воли, незаметно для нее самой, в ее душе возникло и окрепло куда более сильное чувство.
Какой ужас! Учительница Элайза Холл, твердо решившая прожить свою жизнь старой девой, влюбилась в женатого мужчину! Как романтично! Как трагично! В пору рассмеяться, но слишком уж болит душа. И Элайза дала себе клятву, что никто и никогда не узнает о ее пагубном увлечении.
Семь Дубов
Дье стоял в дверях гостиной и смотрел на своего хозяина, раскинувшегося в кресле. Слуга не знал, что произошло сегодня у Гордонов, но ясно было одно: там случилась какая-то неприятность. Всю дорогу домой мастер Клинок злился, злился он и сейчас.
Кто другой этого не заметил бы, но уж Дье-то знал, в каком настроении его хозяин. Вроде бы улыбается, вид имеет беззаботный, а сам как пружина. Мастер Клинок совсем не меняется, когда впадает в гнев. Это потому, что он не распаляется, как другие, а, наоборот, словно леденеет. Голубые глаза становятся словно льдинки – вот как сейчас. Кого хочешь таким взглядом заморозить можно.