– И спрошу!
Она рывком обернулась и увидела, что в дверях стоит Клинок. Его лицо окаменело, глаза сверкали стальным блеском.
– Вот-вот, спроси, – крикнул Кипп. – Подписал он договор или нет?
Темпл боялась смотреть мужу в глаза.
– Это правда? – спросила она шепотом.
– Да, – не моргнув глазом ответил он.
– Ты заплатишь за это жизнью, – пригрозил Кипп.
– Ничего, зато ты останешься жив, – насмешливо пожал плечами Клинок. – Вот она, справедливость. А теперь убирайся отсюда, пока я не забыл, что ты ее брат.
Кипп обернулся к сестре:
– Едешь ты со мной или нет?
Она не тронулась с места. Темпл смотрела на своего мужа – человека, которого она так любила и который оказался изменником.
– Она остается, – сказал Клинок.
Кипп, не говоря ни слова, бросился вон. Внизу хлопнула дверь. Клинок не отрываясь смотрел на жену, утратившую дар речи.
– Как ты мог? – в конце концов произнесла она глухим голосом. – Ведь тебя теперь убьют.
– Да.
Сейчас он видел перед собой не ее, а дом Элиаса Будино, где накануне вечером собрался комитет из двадцати представителей. В мерцающем свете свечей они курили трубки и вновь, уже в который раз, просматривали документ, обговаривающий условия переселения. Наконец настал момент, когда нужно было ставить подписи. Последним взял перо майор Ридж. Взглянув на документ, он сказал:
– Я только что подписал свой смертный приговор.
Каждый из них понимал это. Они нарушили кровный закон, и отныне всем им угрожает неминуемая гибель.
На побледневшем лице Темпл ярко выделялись алые губы. Словно притянутый магнитом, Клинок шагнул вперед и обнял жену за тонкую талию, не обращая внимания на ее сопротивление.
– Люби меня, Темпл. Люби смертника.
Он крепко поцеловал ее в губы, и Темпл больше не сопротивлялась. Она обхватила его руками за шею, и Клинок отнес ее в спальню, а Фиби незаметно скользнула за дверь.
Несколько минут спустя они лежали обнаженные на кровати, лаская друг друга так, словно занимались любовью в последний раз. Над ними навис призрак смерти, и это придало страсти еще большую остроту. В этот миг они забыли обо всем на свете, кроме своей любви.
Но потом мрак и боль вернулись. Медленно застегивая пуговицы на своем любимом синем платье, Темпл молчала, думая о том непоправимом, что произошло. Ее пальцы еще помнили тепло его тела, губы не остыли после поцелуев, но мысли витали уже далеко.
– Ты ничего этим не добился, – сказала она, обернувшись. – Договор не признают.
Он на миг замер, потом стал натягивать сапог.
– Если это заставит Росса подписать другой договор, значит, наша цель уже достигнута. – Он заглянул ей в глаза. – Так ты останешься со мной?