Темпл вскочила на ноги, пылая жаждой мести. Клинок взял ее за плечи, развернул к себе, но она от ярости ничего перед собой не видела.
– Кто они? Кто это сделал? – хрипло спросила она.
– Не знаю. Когда я нашел ее, она была одна.
Темпл взмахнула кулаками:
– Их нужно повесить! Я сама бы их убила. Я ненавижу их! Мне бы ружье, нож – любое оружие.
Клинок, склонив голову набок, смотрел на нее.
– Вот та Темпл, на которой я женился – полная страсти и огня. А то в последние месяцы я видел лишь холодную, бесчувственную ледышку.
– А я видела перед собой не своего мужа, а предателя! – выкрикнула Темпл, не отдавая себе отчета, как больно ранят его эти слова.
Она была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Даже не помнила, как нежно и ласково утешал он Ксандру.
Темпл бросилась к штабному зданию, чтобы потребовать самого сурового наказания для насильников.
Неделю спустя в лагерь вновь наведался Джед Пармели. Выяснив обстоятельства случившегося, он пригласил в штаб Темпл и ее отца, чтобы рассказать им о принятых мерах.
Обращаясь к Уиллу Гордону, Джед не смотрел ему в глаза. Слишком многое свалилось на этого человека за последние дни: сначала смерть сына, потом несчастье, случившееся с дочерью. – Двое солдат, замешанных в этом прискорбном инциденте, сидят под арестом, – сказал он.
– И долго они там будут сидеть? – спросила Темпл.
Поколебавшись, Джед ответил:
– Учитывая их безупречный послужной список, командование ограничилось двумя неделями гауптвахты.
Темпл задохнулась от возмущения, а Джед, опустив голову, сухо добавил:
– Мне очень жаль, но таков приговор.
После долгой паузы Уилл Гордон тихо произнес:
– Понятно.
– А мне непонятно! – воскликнула Темпл.
– Не могли бы вы подождать снаружи, мистер Гордон? – сказал Джед. – Я хотел бы немного поговорить с вашей дочерью наедине.
– Хорошо.
Тогда Джед взглянул на начальника лагеря и с нажимом произнес:
– А к вам просьба, сэр. Когда будете выходить, пожалуйста, прикройте за собой дверь.
Майор был старше его по званию, но вряд ли стал бы ссориться с адъютантом командующего.
Когда они остались в комнате вдвоем, Темпл подошла к окошку и обхватила себя за плечи, она была до глубины души возмущенна столь мягким приговором.
Жаркий ветер гнал по земле сухую пыль, и лагерь был окутан словно туманом. Темпл подумала о том, что проклятая пыль въелась в ее кожу, одежду, волосы. Уже много недель приходилось обходиться без мыла и воды для умывания. Какая мерзость! Какое унижение, какой позор… Но еще хуже то, что случилось с Ксандрой.
У Темпл не осталось ничего, кроме достоинства, гордости и гнева. Она обернулась к Джеду и звенящим от ярости голосом произнесла: