Старший оттопырил слегка нижнюю губу, помотал головой из стороны в сторону, - дескать, такой ерундой мы здесь не интересуемся. У нас не лавка древностей, а серьезное учреждение.
Младший, дописав строчку, отвечал с большей готовностью:
- Полагаю, того же времени, что и здание. Значит, конца шестидесятых.
- Опять верно. А какие тогда делали ванны?
- Чугунные, - терпеливо отвечал старший и незаметно глянул на часы.
- Так, а еще что? Ну же! - Клиент прямо подпрыгивал на месте от нетерпения.
- На ножках? - У младшего на лице нарисовалась работа мысли, а потом он радостно заулыбался: - Под ванной спрятались?
- Разумеется! И заложился снаружи тряпками!
- Послушайте, э-э-э... Винниченко! - рассердился старший. - Ну что вы такое несете? Какими тряпками, откуда они там?
- Ну не тряпками, хорошо. Халат там висел, - отвечал Винниченко, несколько сникнув.
- Да, конечно! И никто под ванну не заглянул. За кого вы нас принимаете? Иван, не записывай этого!
- Я уже записал, Антон Дмитрич, - понуро отвечал младший. - Зачеркнуть?
- Да, разумеется. И думай своей головой, пожалуйста! - Антон Дмитрич развернулся ко второму собеседнику, а тот уже с готовностью улыбался навстречу - чистый Николай-угодник. - Так как было дело?
- Хорошо, сейчас расскажу, - заторопился Винниченко. - Вот вы сами говорите - там висел халат, - сделал паузу, наблюдая за младшим. - Записали?
- Да.
- Погодите! Я говорил? Это вы сказали - висел халат! - Антон Дмитрич не выдержал, повысил голос, но тут же успокоился. - Иван, прекрати вообще записывать. Я тебе потом все продиктую.
- Ну, не так важно, кто первый сказал, - примирительно отвечал Винниченко, - главное, что висел.
- Так, и дальше что?
- Висел он на стене, там несколько здоровенных крюков. И доставал почти до пола.
- Ну и что вы хотите сказать? - Антон Дмитрич опять подпустил скептическую ноту, а Иван смотрел недоверчиво, соображая.
- Я человек некрупный, - со смирением отвечал Винниченко, - вешу немного. Уцепился за два крюка, халат на себя накинул - и вроде как нет меня. Ну, висит халат и висит, кто ж на него внимание-то обращает...
Антон Дмитрич кивал головой приветливо улыбаясь, наконец дождался паузы.
- А вот говорят, что стены там голые. То есть вообще ничего нет. Что вы на это скажете?
- Ну хорошо, хорошо. Стыдно было говорить, но скажу! - трагически приложил руку к сердцу, приподнялся.
- Сядьте! - в голосе у Антона Дмитрича наконец прорезался металл, Винниченко поспешно сел на место, продолжил уже без пафоса:
- Там стоял бак для грязного белья. Ну, преодолел я природную брезгливость...