Тишина обнаруживается вдруг: Тишь ставит чашку под капризный детский голос, а ложечка звякает уже в Тишине. Как ватой наполнили кухню - ни звука извне, дребезжание ложечки стихает долго, как колокольный звон. Тишь не пугается, протягивает руку к низкой форточке - впускает привычный переулочный шум. "И два мороженых! - Нет, одно. - Нет, два!" - слышат они и улыбаются мальчику, его няне и друг другу.
Снова приходит Тишина в обед, в сонное время, поэтому ее приход Тишь не замечает. Прозрачная вата снова заполняет дом, и где-то далеко поет женский голос. Тишь медленно встает - ни звука, вытягивает руку с книгой, отпускает ожидая: книжка будет падать медленно-медленно. Падает как всегда, только беззвучно; обложкой вверх, видно, что надорвался бумажный корешок. Тишь поднимает руки к вискам, на границе Тишины скрипит какая-то дверь, и все заканчивается, вокал смолкает, приходят привычные звуки, и топает по карнизу голубь.
Следующим утром Тишина уже ждет на кухне. Тишь смотрит, как Рон кладет специи в джезву: смело, щедро. У него в руке кофейная ложечка с историей, серебряная: тетка принесла ее "на зубок", кормить крошечную племянницу много-много лет назад. Он ставит кофе на горячий песок, по кухне разливается запах, и Тишина зазвенит еще громче. Ничего подобного нет в наборе специй, они куплены на гаражной распродаже, дорогой французский набор, в первый же день Тишь полезла в словарь и надписала аккуратно каждую баночку, сейчас она лихорадочно вспоминает, сколько же они заплатили - ну как-то очень дешево, ну очень! - а запах плывет по кухне, и Тишина победно звенит. Тишь перебирает гаражные покупки, когда ей становится страшно, она понимает, что это запах самой Тишины, просроченные французские специи ни при чем. Рон понял это раньше, думает она, понял и затеял возню с баночками. Становится еще страшнее. С чашкой в руке вон из кухни, вниз по лестнице, и он не окликает, это - самое страшное.
Остаток утра Тишь проводит в магазинчике за углом. Сначала хочет щенка: глупого, неуклюжего. Чтобы скулил, лез везде, лаял на солнечные зайчики. Такого, уверена Тишь, не выдержит никакая нечисть. Потом представляет испорченный ковер, кучки и хочет кошку, но вдруг сбежит? Нечисть - это же не мыши, в конце концов. И потом, ведь она будет драть мебель. Все кошки дерут мебель, не так ли? И Тишь заводит цветы, прямо с утра. Придирчиво перебирает с продавщицей горшки. Цветы должны быть самые что ни на есть домашние: фиалки, герань. Анютины глазки, душистый горошек. Фикус. Благопристойные, ответственные цветы - по горшку на каждый пролет стены, а на лестничную площадку вот этот большой вазон. По цветку в каждый угол, и каждый станет ее агентом влияния, в каждом углу пусть пахнет так, как выбрала она, никаких таинственных специй; будь Тишь кошкой, этого можно было бы добиться куда как проще.