К тому же в последнее время он почти ослеп и не выходил из дома.
Может быть, в конце концов я кого-нибудь и вспомнила, но каждая верста приближала меня к Лисицыну, и я не могла уже думать ни о чем другом.
Сейчас, много лет спустя, вспоминая эту поездку, я не могу удержаться от улыбки. Кого ожидала я там найти, и был ли у меня какой-то конкретный план действий? Скорее всего, я не смогла бы ответить тогда на эти вопросы.
Действия мои были большей частью бессознательными, я доверяла голосу сердца, а прислушиваться к голосу разума я научилась гораздо позже. А опыт пришел лишь много лет спустя. И тем не менее я с удовольствием вспоминаю свое «первое дело», и не случайно именно ему посвятила свою первую книжку…
Как я ни торопила Степана, в Лисицыно мы прибыли только под вечер. И только тут я осознала, что забыла спросить у Дениса Владимировича самое главное — кто владеет этой деревушкой сейчас. Наверняка это было ему известно, и он охотно ответил бы на мой вопрос, но мне такое просто не пришло в голову.
Это было моей первой и далеко не последней ошибкой в этом деле, не считая десятка мелких промахов, которых бы я не допустила теперь. Но тогда мне казалось, что я действую совершенно профессионально, и я бы очень удивилась, если бы кто-нибудь упрекнул меня в некомпетентности. И эта уверенность в определенном смысле помогла мне довести дело до конца… Но не будем забегать вперед и вернемся в дни моей молодости и… наивности.
Лисицыно встретила меня не слишком приветливо. Ни одной души не видно было ни на единственной деревенской улице, ни около господского дома.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что дом этот пустовал. Более того, производил впечатление полной заброшенности, хотя никаких следов разрушения на нем не было.
Из дома не доносилось ни звука. Не было и десятка других не замечаемых нами обычно признаков обитаемого жилья. Но если они по какой-то причине отсутствуют — не заметить этого невозможно.
Я послала Степана на разведку, и через пару минут он скрылся в низкой дверце первой же крестьянской избы.
Вернулся он насупленным и неразговорчивым и на все мои вопросы отвечал как бы нехотя, что было ему совершенно несвойственно.
— Нехорошо здесь, барыня, — несколько раз повторил он. И это в его устах прозвучало довольно зловеще.
Надо сказать, что Лисицыно было совершенно захолустным селением. Когда-то на его месте был скит, в котором скрывались от преследований несколько десятков староверов.
Окруженное с трех сторон болотами, село добрую половину года было отрезано от всего мира. Собственно говоря, и в остальное время добраться туда было весьма сложно, потому что дороги в полном смысле этого слова до него не было и поныне. Неудивительно поэтому, что именно здесь решил спрятать от людей свою незаконнорожденную дочь Синицын. Более подходящего места для этого, пожалуй, не было во всей округе.