Свет вечерний (Иванов) - страница 9

Кто знал, как чаровник

Гробницы размыкает

И в призрачный двойник

Бесплотных облекает —

И снова замыкает

За пленными тайник,—

Поймет мой смутный страх,

С надеждою делимый, —

Когда в твоих чертах

Мелькнет, неуловимый,

Тот свет, что я зову,

Тот образ, что ловлю я,—

Мой страх, что наяву,

Как та, кого люблю я,

Истаешь ты, — что сплю я,

Пока тобой живу.

Дева издали ко мне

Приближалась в тишине.

Пушкин, «С португальского»

Вежды томные печали

Мимолетной отвечали.

Вежды тихо подыми,

В душу ангела прими.

Вежды молча долу клонишь,—

Мнится, вдовьим покрывалом

Осенив чело, хоронишь

Пепел мой в сосуде малом.

Вежды к небу возведешь,

Небо наземь низведешь:

Свет лазоревый струится

И в росе ресниц дробится.

Чистый день Мадонны Снежной,

Кроткий символ Тайны Нежной…

Что загадочней, грустней,

Словно милых след ступней,

Что тоске любви заветней,

Что нежней — порою летней

За ночь выпавшего снега?—

Ты сама, вся грусть и нега,

Вся явленье Тайны Нежной,

Ты, дитя Мадонны Снежной!

Дитя вершин! Ты, мнится, с гор

        В наш дол нисходишь

И с выси преклоненный взор

        Окрест обводишь.

Размером поднебесных глав

        Земное меришь.

Ты знаешь блеск родимых слав

        И небу веришь.

Разделена в себе самой

        Святым расколом,

Ты тянешься в снега, домой,

        Дружася с долом,

Ручей бежит, ручей поет:

     «Я в Матери проснулся,

Из гроба в гроб сходил — и вот,

     К Отцу переплеснулся».

Поет, как Отчий небосвод

Над колыбелью резвых вод

     Дитяти улыбнулся.

Просторен, волен милый свет,

     И зелен луг шелковый;

И на поляне каждый цвет —

    Что брат ему крестовый.

Лишь Матери родимой нет,

Над колыбелью Отчий свет

     Сияет в тверди, вдовый.

Когда колышет хвою

И звезды ветерок

И в далях за рекою

Маячит огонек,

Не верь земли покою:

Сил ропотных поток

Бежит, гудит у корней

И в лиственной глуши,

Рокочет непокорней

У ног твоей души,

И прах сметает горний,

И клонит камыши.

Он корни сосен лижет,

Торопит сердца стук,

Стремит и вызов движет

И прячет в гнев испуг.

А Полночь рясна нижет,

Роняя свой жемчуг.

Гляди — звезда скатилась

Слепительно к реке…

О чем душа смутилась

В тревоге и тоске?

Чья нить прозолотилась

На ткацком челноке?

12 июля

Злак высох. Молкнул гром желанный.

Клубился прах береговой —

И круто падал. За рекой

Звучал порой — бой барабанный.

Как ястреб в небе, реял Рок.

Грозою задыхались дубы,

В глухие запахнувшись шубы.