У Шеврыгина преобладает мрачное настроение. Даже любимая «животная гимнастика» не отвлекает. Валентину угораздило купить себе дорогие духи. Шеврыгин сразу делает незамедлительный вывод: она просто завела богатого любовника. Шеврыгин активно шпионит за женой, но та явно набралась подлого опыта, чтобы обделывать свои преступления незаметно.
Дома Шеврыгин устраивает сцены, не дает жене поцеловать дочь, мотивируя, что одному богу известно, что Валентина делает своим ртом. Шеврыгин демонстративно отказывает жене в близости. Они спят в разных комнатах. Также Шеврыгин по-прежнему требует признаний, заявляет, что любовник жены специально нанят «консерваторами», которые хотят его остановить, психологически сломать и подорвать его научную деятельность. Жена плачет и клянется в верности, Шеврыгин отвечает, что готов поверить ей и простить, но она должна признать свое легкомыслие и невольное пособничество «консерваторам».
Валентина, вопреки запретам Шеврыгина, все-таки идет на день рождения к подруге. Самого Шеврыгина в гости давно не приглашают — себе дороже. Шеврыгин звонит туда, проверяя присутствие жены, слышит мужские голоса и требует прекращения «оргии».
Валентина приезжает на такси около двенадцати ночи. Шеврыгин не спит и встречает жену с часами в руке. Вначале он просто хотел показать ей временной размер опоздания, но вместо этого с размаху бросает часы об пол со словами:
— То же будет и с тобой!
Валентина говорит, что из-за Шеврыгина над ней за глаза все посмеиваются и что она подает на развод.
— Теперь не будут посмеиваться за глаза! — азартно вскрикивает Шеврыгин и своими цепкими обезьяньими пальцами вырывает жене сначала один, потом другой глаз. После этого он отмывает от крови руки и звонит в скорую помощь, в милицию и родителям Валентины. Всем он сообщает, что «сполна рассчитался, успокоил душу и теперь может спокойно заниматься наукой».
За нанесение тяжких телесных повреждений Шеврыгина сажают на пять лет. Шеврыгин и в тюрьме продолжает заниматься привычной деятельностью: поедает червей, насекомых и подгнившее мясо. Над ним посмеиваются, но не трогают, считая не вполне нормальным. Шеврыгин легко приспосабливается к новой жизни. Он уверен, что заключение не помешает его духовному развитию, к тому же в тюрьме поменьше «консерваторов». Одно из последних открытий Шеврыгина: живые муравьи бодрят куда лучше кофе. Теперь, чтобы почувствовать прилив сил, Шеврыгин употребляет в пищу муравьев и говорит о заряде бодрости на весь день.
Ревность Шеврыгина полностью улеглась, во многом потому, как он сам признается, что жена без глаз будет уже не так привлекательна для мужского пола. К своим подозрениям насчет ее любовников он относится без должной критики, вздыхает: «Что было, то было», или со смехом добавляет: «Кто старое помянет».