"Все-таки главное в нашем деле – логика!" – подумал он, отхлебнув из банки и закуривая очередную сигарету.
Зазвонил телефон, который нарушил плавное и логическое течение его мыслей.
– Да-а… – недовольно пробурчал он в трубку. – Слобожан слушает.
– Слышь, Петрович, – услышал он голос дежурного, прапорщика Суренкова. – Тут тебе вроде из отделения милиции звонят. Подполковник Лаврушин, говорит. Соединять?
"Мать его трах-тарарах, нашел-таки…" – с неприязнью подумал Слобожан и сплюнул:
– Соединяй, куда денешься…
Послышался щелчок, потом голос в трубке произнес:
– Товарищ Слобожан? Это Лаврушин. Мы тут поработали, двоих задержали. Ну, один наш старый знакомый, на наркоте попался, а вот второй – негр и, должен сказать, очень подозрительный.
– Ну и чем он подозрительный? – не скрывая иронии в голосе спросил Слобожан.
– Да понимаете, на вид чисто забулдыга подзаборный, матом кроет как сапожник, а в сумке его двести банок икры.
– Благодарю за службу… – выдавил из себя Слобожан и уронил трубку на рычаги, потом схватил банку с джином.
Она была пуста.
***
Отмечал как-то следователь Валя Жмурилкин покупку новых ботинок. Славно отмечал. Впрочем, как всегда. И зашел с поздравлениями к отмечающим их бывший коллега, ныне работающий в банке – в службе безопасности. Ну, само собой начались тут воспоминания: как все вместе они злодеев ловили и под пулями ходили.
– Вижу, отъелся ты в банке, жиру нагулял, – заметил "банкиру " опер Белагуров. – Хорошо, небось?
– Как тебе сказать… – почесав лысину, ответил тот.
– Пожирел, это да. А вот с ней, – кивнул на водку, – я теперь осторожно.
Переберу – так потом назавтра ничего не помню. Отшибает память напрочь.
– Ишь ты, несчастье какое, – посочувствовал Жмурилкин, мигнул Караваеву, который понимающе покашлял и разлил по рюмкам следующие пол-литра. – Ну, давай за твое здоровье.
Постепенно "банкир" перебрал. На выходе, ручкаясь с заботливо вставшими его проводить операми, не заметил, как сунули ему в карман пальто повестку на бланке окружной прокуратуры, которую Валентин наспех состряпал.
– Ну, теперя ждем, – ухмыльнулся Белагуров, возвращаясь за стол.
На следующий день вбежал к операм бледный отнюдь не от вчерашнего перебора "банкир". Он затряс перед ними злополучной повесткой и запричитал:
– Мужики, спасайте. Не помню ж ничего. Нарвался, видно, где-то вчера по пьяни, когда домой ехал. А если это все на работу перешлют?! Выгонят же с банка…
Белагуров скрупулезно изучил повестку, поцокал языком, что означало: дело серьезное.
– Братцы, вы ж меня знаете – не обижу! – заверил "банкир" и тут же выскочил из кабинета.