– Пожалуйста, соедините меня с Парижем, – попросил Шакал. – Молитор 5901.
Через пять минут она пригласила его в кабинку. Шакал плотно притворил за собой звуконепроницаемую дверь.
– Алле, говорит Шакал.
– Алле, говорит Вальми. Слава богу, что вы позвонили. Мы уже два дня пытаемся найти вас.
Всякий, кто наблюдал за кабинкой, мог бы заметить, как напрягся и помрачнел стоящий в ней англичанин. Большую часть десятиминутного разговора он молчал и слушал. Лишь изредка его губы двигались, задавая короткий вопрос. Но никому не было дела до телефонного разговора, девушка за коммутатором и та уткнулась в романтическую историю. Она оторвалась от книги, лишь когда высокий англичанин в черных очках вновь подошел к конторке, чтобы заплатить по счету.
В ресторане Шакал заказал кофе и долго сидел на террасе, глядя на сверкающее море и загорелых людей на пляже.
С Ковальски ему все было ясно: он запомнил громадного поляка из пансиона в Вене. Не мог он понять, откуда телохранителю, все время находившемуся в коридоре, известны его кодовое имя и суть полученного им задания. Может, французская полиция дошла до этого сама? А может, Ковальски почувствовал, кто он такой, потому что был таким же убийцей, хотя больше полагался на силу рук, чем на зоркий глаз.
Шакал думал о том, что делать дальше. Вальми советовал отказаться от намеченного и вернуться домой, но признал, что не получил прямого указания Родина об отмене операции. Случившееся лишь подтвердило подозрения Шакала: в ОАС тайное тут же становилось явным. Но кое-чего не могли знать ни доносчики, ни французская полиция. Путешествовал-то он под вымышленной фамилией, по паспорту, официально выданному на эту фамилию, имея в запасе еще два иностранных паспорта и документы несуществующего француза со всеми необходимыми средствами перевоплощения.
Что известно французской полиции, комиссару Лебелю, о котором говорил Вальми? Самые общие приметы: высокий, блондин, иностранец. В августе во Франции сотни тысяч иностранцев с такой внешностью. Всех же не арестуешь.
Далее, французы, как сказал Вальми, ищут какого-то Чарльза Колтропа. Пусть ищут, можно только пожелать им удачи. Он-то Александр Даггэн и может это доказать.
А теперь, когда Ковальски мертв, уже никто, даже Родин и его приспешники, не знают, какую он носит фамилию и где находится. Он ни от кого не зависит, к чему, собственно, он и стремился с самого начала.
Опасность, конечно, возросла, сомнений тут быть не может. Охрана президента будет начеку. Вопрос в том, сможет ли он, следуя намеченному плану, нанести разящий удар, невзирая на все защитные редуты. Он полагал, что это реально.