- Какая она была?
- Мать? Хорошая, я думаю. Она часто плакала. И никогда не жаловалась на меня, насколько я знаю, а когда отец выпускал меня из чулана, она всегда уходила, не знаю куда, но ни в комнате, ни на кухне ее не было. Ты ее знала?
- Только в лицо. Я помню, она легко краснела.
- Правда. А я и забыл.
- Странно, что ты забыл. Это все помнят.
- Однажды, - сказал он, - она сидела с шитьем. Я, наверно, болел, потому что тогда мне изредка разрешалось полежать на диване в гостиной. Мы молчали, никто из нас долго ничего не говорил. Вдруг она покраснела. Я лежал и смотрел на нее, не мог оторваться, а потом спросил ее, хотя, может, это было в другой раз, я спросил, отчего отец никогда не краснеет, она не ответила.
Дома, дорога вдоль парка с вековыми липами, нудный дождь, липнущая к спине холодная рубашка, дом с огромной террасой и грушами по периметру стены (ты не зайдешь, к сожалению, нет, но можно пригласить тебя на чашечку кофе, с удовольствием, спасибо за куртку, ты, наверно, замерз, спина вся мокрая, тогда в пять, спасибо за прогулку), захлопнувшаяся за ней дверь, дорога домой... домой?
Он отпер дверь. И услышал, как отец гремит сковородками на кухне.
- Это ты, Габриель?
- Я.
Пахло рыбой. Он поднялся наверх и переодел рубашку. В распахнутое окно виднелась тихая улочка с низкими домами. Взгляд наткнулся на "Бог есть любовь" в черной раме над кроватью. Он снял его. Ты как ребенок! Вовсе нет. Он убрал его в низкий ящик в ногах кровати.
- Габриель, идешь?
Он выждал. Отец уже сидел за столом. Ждал, молитвенно сложив руки и склонив голову. Габриель отвернулся к окну.
- Угощайся, чем Бог послал.
Они сели строго напротив.
- Вкусно.
- Человек многому учится, когда остается один.
Еда была невкусная, рыбу не досолили. Солонки на столе не оказалось, а попросить он не решился, духу не хватает, такой вот я, и он такой, нечего мне здесь делать.
- Хорошо, сынок, что ты вернулся. Без мамы тут пусто.
Он не ответил. Тикали часы, капало из крана. Теперь моя очередь говорить, и что сказать?
- Она мучилась болями?
- Нет. Но она мечтала проститься с тобой. Она хотела попросить у тебя прощения.
- За что?
- Всем есть за что просить прощения.
- Да?
- Господь...
- Пожалуйста, оставь Господа в покое.
- Не хочу. И не могу.
- Тогда давай не будем об этом говорить.
Молчание.
- Ты уже был на ее могиле?
- Нет еще.
- Наверно, ты захочешь отнести ей цветов из сада. Ты пойдешь после обеда?
- У меня встреча с Бодил.
- Кто это?
- Бодил Карм.
- Вот оно что.
- Спасибо за обед.
Отец склонил голову, сложил руки и пошевелил губами, но беззвучно.