Зайца в барабан, говоришь? Двадцать лет?.. Ну-ну!
Я стал растираться полотенцем – до сухости, до красноты, до жара на коже. Потом бросил полотенце на край ванны, натянул одежду и спустился вниз.
Сунулся было к ее комнате, но в коридоре не было цепи. Она уже ждала меня в столовой.
Мне казалось, что и банный халат сидел на ней элегантно, но теперь в платье темно-малинового бархата, открывавшем плечи и грудь (молочная кожа, светящаяся изнутри… Рукава ниже локтя спадали широкими складками черных кружев, и запястья казались еще белее и тоньше… Не знаю, был ли в платье вшит незаметный тонкий корсет, но я просто не мог поверить, что у нее в самом деле такая тонкая талия), – это была не живая женщина, это была фарфоровая куколка.
Диана улыбнулась.
Я сообразил, что стою как истукан. Прошел к противоположному концу стола и присел.
– Вы только забыли про туфли… мой господин.
– Потом, – сказал я. Кашлянул. Голос оказался севшим.
Диана нахмурилась:
– Так зачем же я вам нужна?
– Мне нужны не вы, Диана. Мне нужны ваши поцелуи… – Я коснулся пальцем лба.
– Как, опять? Но вы же… Мне казалось, что мы…
Я закрыл глаза и приготовился.
– Ох уж эти зайцы-барабанщики, – тихо проговорила Диана. – Все бы им целоваться…
А потом холодный ветерок налетел на меня – и тут же обернулся ледяными, цепкими касаниями.
Но на этот раз все было иначе. Не так, как раньше.
Это было как с музыкой – красивой, но сложной музыкой. Настоящее удовольствие от которой получаешь не сразу. Слышишь первый раз, потом второй – и пока лишь понимаешь, что в ней что-то есть, что она будет тебе нравиться, очень нравиться… но еще не понимаешь, чем именно. Еще не разбираешь все ее прелести, еще не чувствуешь по-настоящему. До высшего удовольствия еще далеко. И не надо его торопить, оно придет в свое время. Лучше просто еще пару раз прослушать, особенно не вникая, – и проститься с переливом тем, с тончайшим плетением мелодий… Чтобы через день встретить их уже как старых друзей, которые готовы открыть тебе все глубины своей души.
Это было как с музыкой, и теперь я начал ее чувствовать. Я словно заново увидел все ее финты – что и для чего там было. Где ложное движение, а где настоящий удар. Мог различить каждый пас ее ледяных щупальцев… и предугадать каждое ее касание – раньше, чем она его совершала. Предчувствовал как следующий ход в любимой мелодии.
Иногда я сбивался, иногда не успевал, иногда ошибался, но то, что было всего пару часов назад, и то, что сейчас, – это небо и земля.
Последние минут пять я отбивался с открытыми глазами. Оказалось, что это меня не так уж сильно отвлекает.