Все иронические слова, готовые сорваться у Марисы с языка, пропали, стоило ей заглянуть в карие глаза Лали, сиявшие как никогда. Доминик обладал волшебной способностью вызывать доверие у всех, кто встречался на его пути. Она вспомнила Дональда, знавшего его худшие стороны и тем не менее сохранившего ему преданность. Неужели только она одна сумела отыскать в его душе темные уголки? Или они появились там именно из-за Марисы?
Лали была счастлива и без страха смотрела в будущее. Мариса не собиралась портить ей и Полусу жизнь, даже если это означало вовсе откусить себе язык. Но что имеет в виду Лали, говоря о Новой Испании?
Ответ на этот вопрос она получила чуть позже, поев и выпив несколько чашек восхитительного кофе с молоком.
Мариса помогала Лали, хотя вряд ли это можно было назвать настоящими сборами. Судя по всему, Доминик привык путешествовать налегке. Куда он, кстати, исчез? Как он смеет прятаться? Неужели трусит? Оставил распоряжения насчет ее обязанностей, словно она его…
Как ни горестно ей было додумывать эту мысль до конца, приходилось смотреть в лицо правде. Доминик был ее владельцем! Он выдал вольные Лали и Полусу, но не ей. Где там! Ему необходимо удостовериться, что он окончательно убрал ее со своего пути, чтобы спокойно жениться на непорочной наследнице богатой плантации.
Мариса долго скрежетала зубами, прежде чем сумела произнести более-менее нормальным голосом:
– Новая Испания? Почему именно туда? Ведь Доме… Ведь он скоро женится.
– Об этом мне ничего не известно, – ответила Лали. – Я точно знаю одно: пока он отправляется в Новую Испанию отлавливать диких лошадей. Мы будем его сопровождать.
Мариса воинственно вскинула голову и сверкнула глазами:
– Никуда я с ним не поеду! Он…
– У вас нет выбора. Или вы предпочитаете остаться в Новом Орлеане, чтобы снова оказаться в руках у этого Маррелла? Вы вполне можете попасть в один из здешних ужасных притонов, где вас будут продавать мужчинам за цену, назначенную содержательницей. Не знаю, что между ним и вами происходит, но Полус сказал мне, потолковав со многими людьми, что вы везучая. Разве у вас нет в Новой Испании дяди?
«Есть, но я ничем не хочу быть обязанной ему!» Ей очень хотелось крикнуть Лали эти слова, но она заставила себя промолчать. Лали все равно ее не поймет, потому что сначала надо самой понять себя. Почему, скажем, у нее внутри до сих пор кипит гнев? Неужели он собирается вернуть ее дяде? Что может означать такая сделка? Не иначе как неприкосновенность для него, возможность безнаказанно пересекать испанскую границу! Она уже успела понять, заплатив мучениями за науку, что он не заслуживает никакого доверия. Он начисто лишен совести и совершенно непредсказуем! Ее гнев был так велик, что заставил померкнуть даже события последних десяти дней. От негодования у нее отчаянно тряслись руки, однако она послушно помогала Лали готовиться к путешествию, о котором он не удосужился ее уведомить.