Положили его спать на диване в гостиной. Он понежился на чистом белье, покрутился, но от возбуждения сразу не заснул и встал поглядеть в окно. С высоты шестого этажа он увидел движение машин, редких прохожих, другие большие дома и другие окна. Потом он подошел к двери, приоткрыл ее, и высунул голову в коридор. На кухне глухо разговаривали. Он приложил к уху ладонь раковиной и разобрал голос матери.
– Ох! – вздыхала она. – Ты заметил: какая-то в нем сутулость, неуверенность, неухоженный какой! И весь в отца, слабый, не утешай меня, я знаю, что говорю! Это моя вина, что я его оставила, что без меня рос, без женщины в доме, без любви, без ласки, без тепла.
Никогда себе этого не прощу!
– Ну, что ты, что ты, родная, – говорил ей Антон Степанович, – что ты… – Он, вероятно, гладил ее по волосам. – Просто парень впервые приехал в столицу из провинции, мать увидел. Да тут кто хочешь застесняется… А мне он понравился. У него хорошие глаза…
Он, наверное, из Любимова своего никогда не выезжал, а тут сразу -
Москва – конечно потрясение для души! Я ведь вспомню, где тебя, мое сокровище, нашел – так мне худо делается! Но тоже ведь город как город, самый что ни на есть обычный российский, в общем-то, миллионы людей в таких живут!
– Да что ты понимаешь про Любимов! – вскричала мать с волнением.
– "Потрясение для души", – передразнила она мужа, – это если из
Москвы в Любимов приехать – вот тогда будет потрясение для души! Ты ему: "Приезжай, мол, в Москву учиться", – опять передразнила она
Антона Степановича, но совсем не зло, а с горечью. – Ты бы ему еще на филфак МГУ предложил поступать или в МГИМО! Да он, я уверена, и знать-то не знает, что такое филология! Ты бы имел представление о любимовской средней школе, родной мой! Ты разве не помнишь Лену, – ну она еще приезжала к нам прошлым летом, моя старая подруга, работает там учителем?.. Помнишь, ты еще смеялся ее рассказам о нравах этой школы, – о том, что если ты хочешь учиться, и если ты отличник, по вечерам дополнительно решаешь задачки и ты еще вдобавок парень, то в любимовской школе ты становишься чуть ли не врагом человечества номер один, изгоем – таких там презирают, вокруг них возникает отчуждение, их бьют, а ведь выдержать это в подростковом возрасте очень трудно… И эти вечные драки! Там каждый день на заднем дворе дерутся, выясняют отношения. Ты заметил, что у него под глазом желто, зуб передний обломан, руки поцарапаны? Ты учуял, что он в ванной курил? Он ведь может очень плохо кончит: вдруг начнет пить, потому что там все и по любому поводу пьют самым невероятным образом, – да я уверена: он и сейчас уже выпивает! Кто за ним присмотрит?