– Сначала придется слетать в Лондон, это примерно во второй неделе января. Нужно проверить еще раз, как там с выпуском фильма, подвести итоги, так сказать. А потом сразу в самолет и сюда, в прекрасный город Париж. И закипит работа над «Наполеоном и Жозефиной». Как тебе такая перспектива?
– Я жду не дождусь, когда мы начнем работать.
– Я тоже. А вообще-то я позвонил, чтобы пожелать тебе счастливого Рождества, Прекрасный Ангел.
– Счастливого Рождества, дорогой. И благослови тебя бог!
– Береги себя, Рози!
Он положил трубку на рычаг и, взяв в руки сценарий, углубился в чтение, не желая признаваться даже самому себе, что скучает по ней. И даже более того...
– Если мужчина дарит женщине очень дорогое жемчужное ожерелье, это означает, что его связывают с ней серьезные отношения,– негромко сказал Анри, многозначительно глядя на Киру.
– Ты имеешь в виду, в эмоциональном плане?
– В любом.
– То есть ты хочешь сказать, что Гэвин Амброз любит Рози?
– Я бы сказал, это более чем очевидно. Кира ответила не сразу.
Чуть повернув голову, она оглядела просторный холл, остановилась взглядом на Рози, суетившейся с фотоаппаратом перед Лизетт, Колли и Ивонн.
Все трое стояли перед огромной елкой, щедро убранной необыкновенными украшениями и сверкающей маленькими огоньками. Ивонн и Лизетт щебетали и смеялись, а Колли мягко упрашивала их постоять смирно, пока Рози возилась с аппаратом, подготавливаясь к следующим снимкам.
Охваченные предпраздничным волнением, они веселились от души, особенно Колли, что чрезвычайно порадовало Киру. Как и Рози, она очень беспокоилась о здоровье Колетт, похудевшей и изможденной. Несмотря на очевидную попытку принарядиться к празднику она выглядела ужасно. Выбранное ею темно-зеленое шелковое платье буквально убило ее, еще больше оттенив нездоровую бледность лица. Но, может быть, из-за цвета платья оно и казалось таким бледным, с надеждой подумала Кира.
Кира опять перевела взгляд на Рози, и на лице ее появилось задумчивое выражение. Рози тоже сегодня постаралась одеться понаряднее. На ней было изумительное черное бархатное платье-туника с вышитыми бисером квадратными накладными карманами. А на шее великолепное ожерелье из жемчуга с Южно-Китайского моря. Как оно сияло на фоне черного бархата! «Оно, должно быть, стоит целое состояние,– подумала Кира.– Может быть, семьдесят пять тысяч долларов, а может, и больше. Анри прав. Такие подарки не делают просто в знак признательности за хорошую работу над фильмом. Особенно если это жемчужное ожерелье от Гарри Уинстона, известного нью-йоркского ювелира».