Доктор Дженни ответил не сразу. Он покусал губы, нахмурившись, поразмышлял над какой-то тяжкой проблемой. Когда он заговорил, то был внешне спокоен:
— Вы, Квин, делаете из мухи слона: ко мне приходил друг...
— Друг по фамилии Свенсон.
— Именно. Он находится в финансово стесненных обстоятельствах и попросил меня о помощи.
— Очень, очень похвально! — пробормотал Эллери. — Ему нужны деньги, он просил вас одолжить... Ничего таинственного, согласен. — И он вновь улыбнулся. — Вы, конечно, одолжили ему денег?
— Да... — Хирург запнулся. — Дал ему персональный чек на пятьдесят долларов.
Эллери необидно рассмеялся:
— Да-да, доктор, конечно. Персональный чек — и такая незначительная сумма. Вы счастливец... деньги не имеют для вас веса. Между прочим, как имя вашего друга?
Он спросил легко, как будто бы это была совершенно незначительная деталь. Инспектор Квин, задержав взгляд на Дженни, покопался в кармане и извлек старую табакерку. Рука его остановилась... он ожидал ответа.
Дженни вдруг взорвался:
— Я предпочел бы не называть вам его имя!
Рука инспектора продолжила движение к крышке табакерки. Он втянул носом табак и поднялся, выступив вперед, глядя на доктора доброжелательно и с любопытством.
Эллери предвосхитил его:
— Я бы хотел знать точно, доктор... Вероятно, этот Свенсон так дорог вам... Он ваш старинный друг, очевидно?
— Нет-нет! — быстро воскликнул Дженни.
— Нет?! — Брови Эллери пошли вверх. — Тогда не совсем понятно ваше к нему трепетное отношение, доктор Дженни... — Он навис над хирургом. — Ответьте на вопрос, доктор, и я оставлю вас в покое.
— Я не понимаю, к чему вы клоните, — пробормотал Дженни, отступая.
— Тем не менее, — примирительно проговорил Эллери, — ответьте. Если этот Свенсон не приходится вам особо близким другом, то почему вы уделили ему этим утром пятнадцать минут вашего драгоценного времени, в то время как ваша благодетельница лежала без сознания и практически без помощи, ожидая участия умелых рук хирурга? Если вам нужно время для того, чтобы продумать ответ, — пожалуйста.
Он отвернулся, когда Дженни, полыхнув огнем ненависти, почти бешенства, нараставшего в глазах, холодным тоном изрек:
— Я не могу добавить ничего такого, что помогло бы вам в расследовании.
Эллери опустился в кресло, оставленное отцом, подал отцу знак рукой.
Обманчиво добродушная улыбка старика стала еще приятнее. Он мерил шагами пространство перед Дженни, который следил за ним презрительным взором маленьких глаз.
— Нет нужды говорить, доктор Дженни, — вежливо начал вновь инспектор, — что мы не можем принять вашу позицию в данном вопросе. Видите ли... — Голос инспектора стал ледяным. — Может быть, вы окажете мне честь и поведаете все как есть, без увиливаний?