— Нет, нет, мессер Франческо, старшая, — поправила она его.
Тут лицо графа потемнело.
— Так, значит, вас прочили в жёны Джан-Марии? — воскликнул он.
Шут тут же навострил уши, а глаза девушки изумлённо раскрылись.
— Что вы сказали? — переспросила она.
— Да так, ничего, — он тяжело вздохнул, и тут же средь деревьев послышался мужской голос.
— Мадонна! Мадонна Валентина!
Франческо и девушка обернулись на зов и увидели выходящего на поляну роскошно одетого мужчину. Серый, украшенный золотыми пластинками камзол, под ним расшитая золотом безрукавка, берет в тон камзолу с пером, крепящимся пряжкой, сверкающей драгоценными камнями, золотая рукоять меча. Ножны серого бархата, на которых также нашлось место драгоценностям. Женственное лицо, голубые глаза, золотистые волосы.
— Смотрите! — важно воскликнул Пеппино. — И да увидите вы последнюю итальянскую вариацию Золотого осла Апулея[7].
Увидев племянницу Гвидобальдо сидящей на земле, с головой Франческо, покоящейся на её коленях, мужчина в отчаянии всплеснул руками.
— Святые небеса! — воскликнул он, поспешив к ней. — Что за занятие вы себе нашли? Кто этот отвратительный тип?
— Отвратительный? — монна Валентина чуть не задохнулась от негодования.
— Кто он? — настаивал расфуфыренный красавец. — И что он тут делает рядом с вами? Боже ты мой! Да что скажет теперь его сиятельство? Он же сотрёт меня в порошок, узнав об этом. Кто этот человек, мадонна?
— Разве вам неясно, мессер Гонзага? — пылко воскликнула Валентина, — Раненый рыцарь.
— Рыцарь! — фыркнул Гонзага. — Скорее бандит, грабитель с большой дороги. Как тебя зовут? — грубо спросил он графа.
Тот чуть отодвинулся от Валентины, перенеся всю тяжесть тела на локоть.
— Умоляю вас, мадонна, не дозволяйте вашему симпатичному пажу подходить ближе. Он так сильно надушился, что я боюсь вновь лишиться чувств.
Насмешка не осталась незамеченной, Гонзага ещё более распалился.
— Я не паж, болван! — и тут же обернулся. — Бельтраме, ко мне!
— Что вы собираетесь делать? — в тревоге воскликнула девушка.
— Мой долг — связать этого бродягу и доставить в Урбино.
— Мессер, вы можете поранить о меня ваши благородные ручки, — ледяным тоном отчеканил граф Акуильский.
— Ага! Так ты ещё угрожаешь мне, негодный? — Но на всякий случай Гонзага отступил на несколько шагов, прежде чем крикнуть: — Бельтраме! Где ты запропастился?
В ответ на поляну вывалились шестеро солдат в латах и при оружии.
— Какие будут приказания, мессер? — спросил их командир, бросив короткий взгляд на лежащего на траве графа.
— Связать этого пса.
Но прежде, чем Бельтраме успел шагнуть к графу, Валентина преградила ему путь.