– Но ведь все равно кому-то надо расшифровывать пленки и задавать вопросы, – заметила Ханна.
Джесси с облегчением обняла мать:
– Молодец, вот мы и нашли, что ты будешь делать.
– Насколько я понимаю, все это будет идти как документальные съемки, да, Джесси? – Элеонора подняла бокал с шампанским в честь сестры, но рука ее слегка дрогнула и вино выплеснулось на стол.
– Именно так! – кивнула Джесси, подхватывая бокал и придвигая сестре чашку с горячим кофе.
– То же предстоит сделать и Блисс. Она должна записать рассказы людей. Скажи им о твоем задании, дорогая.
– Но мама! Это такая глупость! Здесь речь о другом.
Но Элеонора настояла на том, чтобы она все-таки объяснила, о чем идет речь. Оказалось, что всем ученикам в классе дали задание на каникулы: каждый должен представить, что он является ведущим телевизионной передачи – что-нибудь вроде Фила Донахью или Опра Винфрема, – и организовать передачу-опрос, что думают окружающие о самых разных вопросах, таких, как ревность, соперничество, беспокойство, связанное с сексуальными проблемами, и так далее. Все эти темы написали на листочках бумаги и каждый вынимал.
– И какое задание ты вытянула? – спросила Рейчел.
Блисс ответила, что не помнит:
– О, это такая глупость, в любом случае.
– А я прихватила листок с твоим заданием, – Элеонора вынула его из сумочки и прочитала вслух: – «О чем бы ты никогда и никому не захотел поведать». Разве это не забавный вопрос?! Он требует искренности. Подойди, дорогая. Мы все можем помочь тебе, ты можешь проинтервьюировать нас. Встанем полукругом, как это делают на телевидении, а ты возьмешь диктофон.
– Я не смогу сделать это.
– Почему?
– Я забыла диктофон.
– Но зато я не забыла! Он в моей сумочке, – и Элеонора выложила миниатюрный диктофончик на стол.
Рейчел обожала интервью. До нее уже дополз слушок, что Винфрем собирается пригласить ее, Астор Брук и Памелу Харрилап на передачу, где им придется высказать свое мнение о власти, о магии обаяния и о том, как научиться управлять людьми, как сохранить здоровье в преклонном возрасте.
– Не беспокойся, Блисс. Мы все будем отвечать как следует.
Когда Блисс успокоилась, к ней вернулась уверенность. Женщины начали откашливаться, мысленно заглядывая в темные уголки памяти, в которые они не позволили бы заглянуть ни одной живой душе.
Поскольку Рейчел сама творила свою биографию, она никогда и ни с кем не делилась самыми сокровенными тайнами. Но она знала, что две фигуры занимали в ее памяти особенное место. Два Сэмюэля.
Ее первая любовь и ее сын. Никогда в жизни она не могла забыть тот взгляд, которым смотрел на нее первый муж – Вилли Лоуренс, когда сказал ей, что знает о том, что Сэмюэль не его сын. Ни единому человеку, ни единой живой душе она не могла поведать об этом.