Разумеется, она не могла дать им знать о том восхищении, которое испытывала. Это была ее сокровенная тайна. Дебора Персиваль была слишком утонченной и воспитанной женщиной, чтобы поддаться похоти. Даже если для этого потребуется пожертвовать частичкой собственной души. И еще она не могла дать лишний повод для подтверждения разговоров о «нечестивой французской крови», позволив фантазиям взять над собой верх.
Но ведь женщина может помечтать…
Рука об руку сестры шли по дорожке к дому. На ступеньках, поджидая их, стоял Генри. Он был довольно привлекательным мужчиной, крепким и мускулистым, который, невзирая на свою прижимистость и даже скупость, был, в общем-то, вполне удачливым фермером.
– Обещай подумать о том, чтобы выйти замуж за викария, – попросила сестру Рейчел, когда они подходили к дому. – В конце концов, он совсем неплохой мужчина, да и его детям нужна мать.
Дебора не ответила. Она просто не могла говорить. Молодая женщина отчаянно молила Бога о том, чтобы в ближайшее время произошло нечто такое, что избавило бы ее от очередного запланированного замужества.
– Обещаешь? – настаивала Рейчел.
– Ну хорошо, хорошо. Я подумаю об этом.
Сестра быстро обняла ее.
– Я знала, что ты согласишься. – И прежде чем Дебора успела возразить, Рейчел, повысив голос, обратилась к мужу: – Дебора не думает, что викарий Эймс – такая уж неподходящая партия.
– И она выйдет за него замуж? – прямо поинтересовался Генри.
– Разумеется, – ответила Рейчел и отвернулась, избегая смотреть Деборе в глаза. Жалкая трусиха!
Генри внезапно сменил тему:
– Пришло письмо от вашей сестрицы из Лондона. По-моему, у нее неприятности.
Взгляды женщин были прикованы к нему, и Генри протянул им пухлый конверт. Дебора завладела им первой.
– Он вскрыт.
Ее зять пожал плечами.
– Письмо пришло на адрес моего дома. – Он взглянул на жену. – Герцог уволил Эдмонда. Так что теперь они едва сводят концы с концами, живут очень скромно и стесненно. Держу пари, она умоляет позволить им вернуться сюда и поселиться под моей крышей.
Развернувшись, он решительным шагом вошел в дом. Его поведение не оставляло сомнений в том, что он думает обо всем происходящем.
Дебора быстро пробежала глазами исписанные страницы. Лизбет никогда не могла похвастаться хорошим почерком, вдобавок некоторые слова расплывались от упавших на них слез. Хуже всего, сестра пребывала в столь расстроенных чувствах, что из письма почти ничего нельзя было понять. Судя по тому немногому, что Дебора все-таки сумела разобрать, Генри в общих чертах правильно обрисовал ситуацию.