На его повторный стук открыла Мила. Колчин чуть не ахнул от неожиданности. Жена Костюковского постарела за эту ночь на двадцать лет. Перед ним стояла старая женщина, неузнаваемо изменившаяся за несколько часов. Из веселой, жизнерадостной молодой женщины она превратилась в старуху, которой можно было дать шестьдесят и более лет.
Увидев Колчина, она, ничуть не удивившись, посторонилась, пропуская гостя в квартиру. Зеркала были завешены белым. Мила была осетинкой. Оба сына Игоря смотрели на Колчина большими глазами, в которых одновременно были горе, боль и страх. Они не понимали, что случилось. Близнецам было по десять лет, и они знали лишь, что папа больше никогда не приедет домой. Из другой комнаты вышла Лена, дочь Костюковского.
– Здравствуйте, дядя Федя, – это были первые слова, которые он услышал в этом доме.
– Доброе утро, Лена. – Он знал, что это будет самый тяжелый день в его жизни.
Перед домом Костюковского уже стоял автомобиль с двумя неизвестными. Другой автомобиль, из которого следили за первым, стоял чуть дальше, в пятидесяти метрах. Там тоже сидели двое оперативников. Обе пары переговаривались короткими замечаниями, стараясь не пропустить ничего из происходящего на улице.
В Минске уже полным ходом шло расследование необыкновенного преступления. Скандал был грандиозный, и президент Белоруссии Лукашенко распорядился создать особую следственную комиссию из лучших профессионалов, включив в нее министра внутренних дел и руководителя местной службы безопасности. Нужно отдать должное следователям. Они не приняли версию об убийце Костюковском, а начали методичное и тщательное расследование всех обстоятельств дела. Колчин даже не подозревал, какие силы были брошены на расследование этого дела.
Уже к полудню сотрудники патрульной службы – два сержанта – дали показания о трех неизвестных, вошедших в здание прокуратуры и предъявивших удостоверения госбезопасности. Одному из сержантов даже удалось запомнить одну фамилию. Скрупулезный анализ и проверка подтвердили: такой человек никогда не работал в органах госбезопасности Белоруссии.
Назревал скандал. По указанию министра внутренних дел Минск был оцеплен особой системой полицейских кордонов. Решено было задействовать армейские части.
Колчин не знал всего этого, сидя в опустевшей квартире Игоря и успокаивая его жену. Слова были бесполезны, и, после того как Мила расплакалась у него на плече, он просто сидел молча, обняв вдову и поглаживая ее по плечу.
В пятом часу дня к Фогельсону в Москву позвонил один из высокопоставленных сотрудников госбезопасности соседнего государства. Звонок был по коммутатору спецсвязи и не мог быть прослушан третьей стороной.