За столом воцарилось неловкое молчание. Брук видела, что невестка готова вот-вот расплакаться. Черт бы побрал братца. Разве он не понимает, во что обходятся Энн его настроения? Или ему все равно?
Ситуацию спас Дэвид – он заказал всем прохладительные напитки; а когда с этим было покончено, на сцену выбежали девушки и стали исполнять гавайский танец хулу. Брук заметила, что Энн повеселела, но ее взгляд то и дело останавливался на входной двери. Джонатан вернулся, когда концертная программа закончилась.
Мрачный как ночь, он снова сел за стол. Энн нагнулась к мужу и, коснувшись его руки, тихо спросила:
– Милый, кто был этот человек и что ему нужно?
Джонатан повернулся к ней и прошипел, но так громко и грубо, что все за столиком услышали:
– Не приставай ко мне, какое тебе дело? Это тебя не касается! Оставь меня в покое.
Энн, обведя всех испуганными глазами, вскочила. По ее лицу покатились слезы.
– Джонатан, как ты мог? – прошептала она, прежде чем почти бегом покинуть зал.
За столом воцарилась мертвая тишина. Брук была вне себя от гнева. Ей хотелось дать пощечину брату, – возможно, это привело бы его в чувство.
Брук встала и ровным голосом попросила извинить ее. Взгляд Джонатана жег ей спину, когда она шла к двери, чтобы разыскать Энн.
Она нашла невестку в дамской комнате. Та рыдала. Обняв, Брук попыталась ее успокоить:
– Ш-ш, родная. Не плачь. Подумай о ребенке. Ты заболеешь, если будешь так переживать. – Вынув бумажную салфетку, она вытерла Энн слезы. – Все будет хорошо.
– О, Бруки, я…
– Не волнуйся, – перебила ее Брук. – Я постараюсь узнать, в чем дело, если ты пообещаешь мне сейчас же прилечь на этот диван и перестать плакать.
– Хорошо, – покорно кивнула Энн. – Обещаю.
Брук крепко сжала ей руку и вышла, оставив Энн одну.
Подходя к столику, она увидела, что Джонатан за ним один. Какая удача, что новые знакомые оказались такими деликатными людьми, подумала Брук. Сев рядом с братом, она прямо сказала:
– Если бы мы не были в общественном месте, я дала бы тебе в глаз, старший брат. Меня не так просто напугать, как бедняжку Энн, так что выкладывай все начистоту.
Прежде чем ответить, Джонатан затянулся сигаретой.
– Мне очень жаль, сестрица, но я ничего не могу тебе рассказать. Поверь, с этим я должен разобраться сам. – Он сделал очередную затяжку. – Я знаю, что был груб с Энн, и искренне сожалею об этом. С ней все в порядке?
– Да, – вздохнула Брук. – Но ты вел себя ужасно. Неужели хочешь, чтобы она потеряла ребенка?
– Конечно же, нет! – рассердился Джонатан. – Что, черт возьми…
Брук сердито поджала губы: