– Алло? – осторожно спросила она.
– Доброе утро, – произнес в трубке тихий голос Эшли Грэма.
Брук изо всех сил сжала трубку в руке, испугавшись, что выронит ее, – по всему телу пробежала дрожь.
– Кто это? – прерывисто дыша, спросила она.
И представила себе, как Эшли улыбается столь глупому вопросу.
– Вы сами знаете кто. Я вас разбудил?
– Нет, – быстро сказала Брук. – Хотя да, разбудили. Что вам нужно?
– По голосу мне показалось, что вы спали. Его низкий голос вибрировал в трубке. – Вы еще укутаны простынкой… Господи, – простонал он, – как бы мне хотелось быть рядом!
Сердце Брук остановилось, во рту стало неприятно сухо. Ей казалось, что она никогда не сможет вымолвить ни слова.
– Язык проглотили? – сочувственно проговорил Эшли.
Она молчала.
– На всякий случай я держу трубку подальше от уха – вдруг вы захотите достойно мне ответить. – Эшли рассмеялся. – Неужели разочаруете меня?
Сделав глубокий вдох, Брук соврала:
– Я и в самом деле не сразу вас узнала. – Она была рада, что ее голос хотя бы не дрожит. – Как-никак давно не слышала вашего голоса.
Эшли отозвался довольным смешком:
– Понял, дорогая!
Брук чуть не задохнулась от возмущения. Смех в трубке стал громче.
– Я обещал позвонить, но это единственный случай, когда я один. – Немного помолчав, он добавил: – Ведь вам не хотелось бы, чтобы я говорил с вами в присутствии большой аудитории?
Намек был слишком ясен.
– Эшли, чем я могу быть вам полезна? – Брук решила не позволять ему смущать себя. Но черт побери, до чего же она рада снова слышать его!
– Отлично, мы вернулись к привычному стилю общения. По вашему ядовитому тону я заключаю, что вы окончательно проснулись. – Он снова усмехнулся. – Все та же неприступная мисс Лоусон.
– Эшли, вы с похмелья? – Брук чувствовала, что теряет терпение.
– Как вы сказали?
– Ваш голос… Не знаю, он какой-то совсем другой…
– А я и сам стал другим… но вам этого не понять, – ответил Эшли. Голос его теперь звучал как-то напряженно. – Забудьте.
– Что-то произошло? – Брук села на постели. – Пожалуйста, скажите мне.
Он помолчал, прежде чем ответить.
– Я… о черт, – наконец почти простонал он. – Разве ты не догадываешься, Брук, что со мной? Я хочу тебя. – Снова пауза. – Все, о чем я думаю и что представляю, – это ты в моих объятиях. Я касаюсь тебя, ласкаю, мы занимаемся любовью… – В трубке послышался глубокий печальный вздох. – Вот что со мной.
– О, Эшли, я…
– Только не говори, что ты не чувствуешь того же, – прошептал он.
– Пожалуйста, я… – Брук поняла, что сейчас зарыдает. Она не могла сказать ему того, что хотела бы.