Потом, сообразив, что Шредер впервые видит этого человека, взяла его за руку и подвела к Дэвиду.
– Это Дод Розинг, клерк Уайта, – больше ничего не объяснив, Эмми вдруг присела возле своего розового чемоданчика. Открыв его, она вынула серебряную щетку.
– Пигги! Есть товар для тебя. Сколько?
– Ты что, стащила ее? – Уайт распрямился и взялся за пояс, охватывающий, как экватор, внушительную сферу его живота.
– Должна же была я уйти от Гроули хоть с чем-то? – оправдываясь, ответила Эмми.
Пигги повертел щетку в руках:
– Монограммы нет. Достаточно безопасно. Десять шиллингов, – оценил он вещь.
– Идет, – кивнула Эмми.
Пигги достал банкноту. Эмили взяла ее и протянула Розингу.
– Для малышки, – сказала она.
Дод грустно кивнул.
– С нею все в порядке? – встревожилась Эмми.
– Да! – успокоил ее Дод. – Она – прелесть!
– Поцелуй ее за меня и скажи, что мама скоро обнимет свою Кэтрин!
Эмми приложила к своим губам указательный палец, поцеловала его, а потом провела им по пухлым устам Дода. Розинг сразу стал краснеть, но Уайт потянул его за полу пиджака.
– Все, растаял уже. Хватит, поехали. У нас сегодня полно работы! – Пигги чуть втиснулся в машину и, нажав на стартер, начал медленно выруливать на дорогу. – Увидимся к вечеру! – долетело до Эмми.
Шредер стоял в стороне под лиственницей и пристально рассматривал идущую к нему Эмми.
Девушка подошла к Дэвиду и, как будто ничего не случилось, поправив на голове сомбреро, проговорила:
– Пожалуйста, ничего сейчас не спрашивай. Пойдем, скоро первый заезд.
Шредер поправил лямку вещмешка, что врезалась в его плечо, и, достав из бокового кармана небольшой блокнот, молча пошел в толпу.
Они долго бродили среди людей. Здесь были «жучки», знавшие секреты успеха, но все еще носящие рванье, негритянские певицы, бренчащие на банджо, евангелисты и иудеи.
В маленьких буфетах продавалась закуска и танцевали цыганские девушки. Попрошайки клянчили милостыню, а там, где стояли ряды автомобилей, знать ела икру и пила шампанское.
Из автобусов выгружались все новые партии прибывающих из города людей, нагруженных свертками с едой и бутылками пива.
В маленьком загоне водили по кругу лошадей. Робкие и красивые существа, они, казалось, презирали толпу, собравшуюся вокруг.
Дэвид ходил среди этой веселой суеты, и его рука быстро и легко летала над блокнотом. Лошади, люди, собаки, богачи и бедняки, адвокаты и продавцы – все ложилось на бумагу.
Шредер сбросил с плеч рюкзак, и Эмми, молча ходившая за ним, понесла его в одной руке, а свой чемоданчик в другой.
Дэвид зарисовал и ее в блокноте, в сомбреро со сломанным пером и макинтоше, подпоясанным вокруг тонкой талии.