– Все это эмоции, – вставил Дэвид, – они не могли помочь твоему отцу.
– Так или иначе, это было желанием отца, – ответила Эмми. – Он исполосовал мне всю спину и сказал, что сделает то же самое, если я приведу того мужчину к порогу его дома.
– Сейчас по виду Дода Розинга не скажешь, что твоя дочурка ему в тяжесть, – вспомнив про необычную встречу с клерком, съязвил Дэвид.
– Да, ты прав, – не заметив иронии, согласилась Эмми. – Дод безумно любит мою Кэтрин, и слышать не хочет о том, что рано или поздно мне придется их разлучить.
Потом, тяжко вздохнув, Эмми сказала:
– Вот только как и куда я привезу сейчас мою девочку!
– Ладно, не печалься! Еще не вечер! – и Дэвид похлопал Эмми по ладошке.
– Знаешь что, – вдруг оживился Шредер. – Идем со мной в мастерскую к моему другу – американцу Фрэнку Льюису. Он отличный малый, а художник так себе…
Автобус остановился недалеко от Мосли-стрит.
Студия Фрэнка – это большая комната на верхнем этаже дома без лифта. Эмми и Дэвид поднялись по деревянным ступенькам.
Когда Шредер постучал в знакомую дверь, она моментально открылась. На пороге мастерской возник ее хозяин – высокий стройный здоровяк с ярко-голубыми глазами и шелковистыми светлыми волосами. Он был одет в американский твидовый костюм, у него на шее болтался яркий галстук.
– Дэвид! – вскричал он. – Я и не знал, что ты вернулся!
Потом Фрэнк вопросительно посмотрел на Эмми.
– Эмили Томпсон – Фрэнк Льюис, – представил их Дэвид.
– Натурщица? – спросил американец.
– Нет, – сказала Эмми и густо покраснела.
Шредер постарался уйти от опасного разговора об Эмми.
– Фрэнк – образец для всех нас, – с улыбкой глядя на друга, сказал Дэвид. – Он трудится в поте лица, добывая хлеб насущный.
– Не обращайте внимания на шутки Шредера, я к ним давно привык, – успокоил Фрэнк девушку.
– И я уже привыкаю, – весело парировала Эмми и пошла рассматривать студию.
Фрэнк отвел Дэвида в сторону и зашептал ему на ухо:
– Здорово, что вы пришли сейчас. А то бы через полчаса меня уже не застали. Сегодня вечером в Лондон приезжает мой дядя. Он же и мой опекун. Дядя Джек не знает, что я занимаюсь живописью. Он послал меня в Англию, чтобы я изучил сталелитейное дело. А меня оно ну совсем не интересует! – Фрэнк перевел дыхание и опять зашептал: – Эту студию я оплатил до конца года. Не знаю, когда мне опять удастся сюда вернуться. А пока – мои холсты, краски, кисти – все для тебя. И буду горд, что такой художник, как Дэвид Шредер гостил в моей студии.
– Ну, ну, ты еще закажи табличку на дверь и позвони в музей, – засмущался Дэвид. – А за приют – спасибо. Я из Лондона сбежал. И думаю – навсегда, – Шредер умолк, не продолжая эту тему.