Правая бровь была поднята выше левой – в знак неудовольствия.
Екатерина была в простом шелковом платье. И белое каре на груди, отороченное мехом, отозвалось давней лаской, позабытым уютом. И то: где бывает уютно по-настоящему настоящему мужчине? На груди любимой женщины. Но, Боже, как давно это было!
– Ты что же, хандрить надумал? – спросила Екатерина, не дождавшись ответа.
Чепец на голове, а поверх еще синий кружевной платок, подвязанный под подбородок, – весь ее полудомашний вид говорил: "Что же это выходит, Гриша?"
– Матушка, да ты загадки загадывать меня вызвала? – спокойно сказал князь.
– А хоть бы и загадки? А хоть бы и просто на тебя поглядеть?
Потемкин смерил царицу тяжелым взглядом. "Волнуется", – подумал он.
– Семьи у тебя нет – вот что, – решительно сказала Екатерина.
– Да ты мне разве не семья? – сказал князь, недобро усмехнувшись.
Он давно привык, что царица читает заветные мысли.
"Как глаза-то запали, – думала в свою очередь царица. – Хоть бы упрекнул за Платошу иль разозлился…" Екатерина подняла руку и привычно потерла шею. Потемкин отметил набежавшие под подбородком, поверх платочного узла, некрасивые складки. Повисла пауза.
– Зубов есть и будет Платошей! – вздохнув, решила первой начать Екатерина. – А ты – фельдмаршал. Фельдмаршалов в России за альковные утехи сроду не давали. Воюй спокойно.
– Ты, никак, оправдываешься, матушка? – князь заложил ногу за ногу, искоса поглядывая на смущенную Екатерину.
– Оправдываются, когда хотят скрыть правду, – холодно сказала царица. – А я говорю, как есть.
"Платоша уже генерал-адъютант, – горько думал Потемкин. – Неотлучно при особе. Следующий шаг – фельдцейхмейстер*. Потом – князь. Потом… Дорожка известная, сам по ней ходил…"
Резкие складки на лице князя – от ноздрей к углам губ – раньше оттягивали мелкие мысли вниз, громадный лоб оставляя высокому духу. Теперь, на пополневшем лице, только резче выдавали чрезмерную длину носа.
– Ладно, – ответил Потемкин. – Я понял. Понятно. Я буду воевать спокойно. – он переложил ноги.
– Вот и воюй. Да писем писать не забывай.
Екатерина поднялась из-за стола, и Потемкин вдруг понял, что аудиенция окончена.
Князь растерялся.
– Мне Шешковский тут в Измаил насчет рыцаря… – неуверенно сказал он.
– Да? – насмешливо отозвалась Екатерина.
– Я насчет этого дела думал…
– Интересно!
Она легко проникла, что происходит в душе Потемкина. Сначала обиделся из-за Зубова: с ним не посоветовалась. Когда обида не сработала – вдруг испугался. Как ребенок. Уцепился напоследок за Мальту. Знает, что ее тревожит…
– Надо воду на Мальте замутить, а потом поглядеть… – князь сделал вид, что не замечает иронии.