– Голубая лагуна, – мечтательно повторил он вслух название, подсказанное Лаурой.
Затем спустился в подвал, поместил журнал при свете масляной лампады в сырую нишу и задвинул камень. Журнал выдерживал любую степень сырости.
– …включая прямое и косвенное погружение в воду, – закончил Шешковский, передавая послу канцелярские принадлежности.
– Косвенное? – возразил Волконский, вертя так и эдак чудо шпионской полиграфии.
– Конкретно! – сказал Шешковский. – Степень надежности номер шесть.
Шеф был приятно взволнован.
– А чернила? – спросил Волконский.
– На чернила гарантию не даем. Только на журнал, – продолжая приятно улыбаться, сказал Шешковский.
– Но зачем мне спасенный из воды журнал, если на листах уже не будет чернил? – логически сформулировал Волконский и немедленно почувствовал, что вопрос абсолютно лишний.
Лишние вопросы часто выскакивали из графа без санкции, тогда как самонужнейшие часами тщетно требовали пропуска.
– Как то есть зачем? – улыбка сошла с лица начальника Тайной канцелярии. – А как вы без журнала отчитаетесь?
Волконский уставился на шефа. Поворот мысли был настолько объемен, что он никак не мог ухватиться за хвост…
Дмитрий Михайлович прошелся по подвалу, внимательно осматривая и кое-где ощупывая стены. Поднявшись наверх, кликнул Петра.
– Петр? – спросил он.
– Петр, – задумчиво ответил Петр.
– Вижу. Ты вот что. Я страстный коллекционер оружия, как и всякий русский вельможа…
Петр понятливо наклонил голову.
– …особенно интересует генуэзских заводов. Да скажи, что граф не скупится. Начинай осторожно, с антиквариата. Притом с холодного. А сам приглядывайся – может, кто и мортирками торгует?
Петр удивленно вскинул брови.
– Мортирками, – подтвердил Волконский. – Граф любит мортирки. Даже пушками не брезгует. Скажешь: знаете, эти русские аристократы любят для красоты пушку в гостиную задвинуть. И чтобы ядра кучею. Да, и узнай заодно, нет ли чего египетского… – граф немного смутился. – Ну, ты знаешь… для коллекции.
– Все? – спросил Петр.
– Ступай. И помни: графа интересует исключительно антиквариат.
Приемные часы семьи Тестаферрата, проставленные на карточке, были 11.00-13.00.
"Ехать сегодня? Или завтра? – думал Волконский, проводив Петра. – Или посоветоваться с Лорасом? А может, мальтийцы как раз ждут, что я с ним посоветуюсь? Или отложить до второго приглашения? А может, провокация? И где еще этот Марфа-Ридж? Наверняка у черта на куличках, пока доедешь – глаза вылупишь, как говорит maman".
Но микроскоп профессиональной осторожности враз потерял резкость настройки, как только представил: а если второго приглашения не будет? А Лаура? В лачуге, при свете свечи, и потом, на рассвете, свежая и радостная, деловито таскавшая рыбку леской, намотанной на пальчик? (Гигантские удилища Петра были с ходу отвергнуты как ненужные придумки цивилизации.)