– Хвосты вы кобылам пришивать навострились, – раздраженно сказала царица. – Ладно, ты давай-ка Круза сразу ко мне. А сам переговори с Нассау-Зигеном. Принц веселый, а значит – независтливый. Ты понял?
– А надо нам ихний орден отличать, ваше величество? – спросил Орлов, поскребывая маковку. – Синьор Литта, конечно, человек приятный во всех отношениях. Когда бы я не знал, что он масон…
– Ты адмирал? Ну и командуй. Надо… не надо, масон, розенкрейцер… По мне – хоть иудей, лишь бы России служил. А англичанам нос утереть? Да заодно и нашим, кстати. Воюем на море, почитай, сто лет, а только Чичагова с Ушаковым и родили.
Орлов обиделся. Он, природный русак, измордовавший турок при Чесме…
– Чичагова, – пробурчал он, поглаживая лысину. – Да кто его, мальчишку, на баке порол, едрит твою жизнь? И кой хрен нам в этой Мальте?
– Да вы что с Потемкиным – сговорились? – в сердцах сказала Екатерина.
– Рыцари против турок – союзники те еще! – не унимался Орлов. – Им только палец дай – они обе руки враз отхватят. А если не отхватят – то это для того, чтобы чужими руками жар загрести…
– А вот мы поглядим, – сказала Екатерина. – Кто у кого чего отхватит и кто чего загребет. Но ты все молодец. Так их, едрит твою жизнь! – весело закончила аудиенцию Екатерина.
Через неделю кавалер креста и благочестия Ордена Святого Иоанна граф Джулио Литта был представлен к Святому Георгию 1-й степени, награжден золотой шпагой "За храбрость" и званием контр-адмирала российского императорского флота.
Джулио получил по контузии отпуск и вселился в ту же квартиру в Аптекарском переулке, заботливо протопленную Жюльеном.
Робертино, охая, принялся разбирать сундуки. В военном госпитале в Кронштадте иностранца перебинтовали с такой силой, словно хотели выдавить последние капли сомнения в успехах русской медицины.
Джулио подошел к окну, увидел знакомую глыбу, оперся руками о подоконник. На душе было смутно.
Он вспомнил последние события на берегу, перед отъездом в Кронштадт, и поразился – как далеко все это откатилось, словно было в другой жизни и в другом масштабе.
Едва рыцарь вернулся тогда от Орлова, Робертино подал скомканную записку, умолчав о способе передачи.
Павел Петрович размашисто приглашал рыцаря посетить его другое имение – Павловск, как и было уговорено. В программе – моцион по парку и ужин в храме какой-то "Розы без шипов". "На гауптвахте я уже ужинал. В храме еще нет", – подумал Джулио и велел подать умыться.
Робертино притащил любимый бронзовый тазик с гербом дома Литты, ковш с водой, забросил полотенце на плечо.