Турецкий флот и одиннадцать тысяч его верных матросов устлали дно Чесменской бухты.
Орлов по воле Эола и матушки-императрицы сделался Орловым-Чесменским. В Царском Селе взметнулась над парком Чесменская колонна. Петербургский монетный двор выбил медаль. На аверсе – профиль Екатерины, на реверсе – турецкий флот и энергичное слово из трех букв: "БЫЛ". Штык остроумия есть шпиль истинной славы и дамоклов меч дутой.
Федор Орлов, профессиональный моряк, как дважды два доказал брату, что так на море не воюют.
– Следует, Алехан, по тактике, чтобы противники выстроились в боевую линию, и тогда давать сражение. А не соваться с бухты-барахты под нос к флагману.
– Это какая ж такая тактика? Это что ж тебе – Гришкин гатчинский пруд*, что ли?
– Вот именно что не пруд. Тебе просто повезло! – горячился Федор. – Но от потомков-то не скроешь. И какой пример будущим русским адмиралам? А что опытные флотоводцы об этой баталии думают, ты знаешь?
– Это ты, что ли, опытный флотоводец? – сказал Алексей. – Наши адмиралы много думать любят. А чего тут думать? Увидел турка – ну и долби по нему! А потомки подумают: слава Богу, что Орлов никогда не был адмиралом!
Боевому мальтийскому капитану необычайно любопытно было взглянуть теперь на 52-летнего чесменского победителя.
Придерживая руку на перевязи, Джулио в сопровождении хилого дежурного вошел в приемную.
За адъютантским столиком сидел рыхлый секретарь в расстегнутом штатском камзоле с гигантской кружкой чая в руках.
– Круза нету, – сказал он, кивнув на дверь в кабинет, и совершил смачный глоток.
– Граф Джулио Литта, мальтийский кавалер, – отрапортовал дежурный.
– Vous avez Maltese? – рыхлый приподнял брови.
– Oui, monsiuer**, – ответил Джулио.
– Ордена-то нынче все стали похожи, – продолжал секретарь по-французски, близоруко приглядываясь к регалиям Литты. – Не разбираю. Зрение, вишь ты. Ну так садитесь, что ли. Матушка мне сказывала про вас. – и, жирно дунув в чай, снова с протяжным всхлипом глотнул из кружки.
Рыхлый оказался к тому же еще и рябым с ног до головы, будто по нему протанцевал гопак эскадрон кирасир.
– Их светлость генерал-аншеф граф Орлов, – представил наконец дежурный рыхлого.
Джулио почуял приближение слепого приступа ярости. Он едва сдержался, чтобы не выхватить кружку и тоже не сделать глоток. Русские баре начинали всерьез бесить его едкой смесью высокомерия и панибратства.
– Чаю не желаете? – Орлов качнул сосудом. – Да садитесь, что вы, в самом деле! Ух, ну жарища! Ты прикрыл бы, что ли, поддувало, братец, – сказал он дежурному. – Невозможно ж в такой духоте работать!