быстро. По крайней мере если ты не тот бедолага, которого бьют. Для постороннего наблюдателя требуется какое-то время, чтоб врубиться в происходящее. И лишь позже, когда спрашиваешь себя, какого черта ты стоишь и ничего не делаешь, возникает реакция.
В нашем случае избиение длилось недолго – пожалуй, меньше минуты. Но в общей свалке, когда шестеро против одного, за шестьдесят секунд можно огрести по полной программе. Мы все очнулись примерно в одно время. Несколько парней двинулись, чтобы вмешаться, я открыла рот и завизжала. В этот момент ударом в голову Льюиса сбили с ног. Он упал на бок возле меня, и я увидела его лицо.
Окровавленное. Напуганное до смерти. Отчаявшееся.
Он потянулся ко мне. Вернее, не так: он потянулся в мою сторону. Так ребенок в поисках силы и утешения бессознательно тянется к матери.
И наша Всеобщая Матерь отозвалась.
Я почувствовала, как через меня – снаружи – прошла сила, вызвавшая покалывание во всем теле. Воздух вокруг как бы замер и уплотнился, и в ответ на это моя кожа, так же как и пивная бутылка, покрылась мельчайшими каплями.
А затем, со скоростью товарного поезда, ударил ветер. Это был особый ветер – нацеленный в одном направлении и жутко голодный. Я чувствовала его движение, но он искал не меня – мои волосы едва шелохнулись. Ветер со всей мощью обрушился на шестерку обидчиков Льюиса, выхватил их из толпы, перенес через автостоянку и шмякнул об стену кирпичного здания напротив. Мало того, своей силой он буквально распластал их на высоте тридцати футов над землей.
Боюсь, никто по-настоящему не понимает природу ветра – кроме тех, кто специально занимается изучением погоды. Порыв ветра со скоростью пятьдесят миль в час производит устрашающее впечатление. Повышение же скорости до семидесяти пяти миль, из-за увеличения давления на квадратный дюйм, удваивает разрушительную силу ветра, превращая его в ураган. При девяностомильном порыве эффект в три раза страшнее.
В этих бедняг из Каппа Каппа Пси ударило, как минимум, сто двадцать миль в час. Этого достаточно, чтоб переломать кучу костей непосредственно в момент удара. Еще больше костей сломалось при соприкосновении с кирпичной стеной. Помню: глядя на эту невероятную картину, я подумала: «О боже, он превратит их в желе». В следующий момент Льюис моргнул, ветер внезапно стих, и парни шлепнулись с высоты тридцати футов.
Затем разразился настоящий хаос. Сам виновник суматохи лежал на земле, задыхаясь и таращась на меня. Я тоже потрясенно смотрела на него, не в силах пошевелиться. Прошли, кажется, века, прежде чем я сорвалась с места, рухнула на колени рядом с Льюисом и потрогала его лоб. Он буквально пылал.