– Да не переживай, – утешил он шефа. – Детские какие-то проблемы. Ну, подумают. Ну и что ему сделают? Отчитают? Потерпит твой Шеллар, не переломится.
– Да, – Пассионарио поднял голову и попытался сфокусировать взгляд. – Это детские проблемы. А есть и не детские. Твою мать… молодой он еще для всего этого дерьма, не привык…
– Ты о чем? – уточнил Кантор. – О куреве или уже о другом?
– О предсказаниях. Рано ему еще, такое на душу брать… дергается, мечется, пытается что-то сделать, а что тут сделаешь? Плачет, спрашивает… А что я ему скажу? От судьбы не уйдешь… – вздохнул Пассионарио и заметно пошатнулся.
– Насчет поплакать он запросто, – согласился Кантор. – Это я заметил. Точно как ты. Это все эльфы такие?
– Не знаю… они вообще чувствительнее, чем люди. Жалко мальчишку… А что я могу сделать? Сказать, что не сбудется? Так ведь сбудется. Через три луны, или позже… А он плачет… Шеллар не плачет, а Мафей плачет…
– О чем? – устало спросил Кантор. Речь собеседника становилась все менее связной, и понять, о чем он говорит, было все труднее.
– О нем. И его тоже жалко… И тебя тоже… всех жалко…
– Ты можешь внятно изъясняться? Или трава тебя, наконец, взяла и пойдем домой?
– Домой… Домой – куда? Где мой дом? Везде… и нигде. Ты знаешь, где твой дом? И я не знаю. И где мой не знаю. У меня был дом. Большой. Красивый. Кастель Коронадо. С угловыми башнями, чтоб им… Теперь он не мой. А зачем нам вообще дом? Мы будем жить здесь. Гнездо совьем… или выроем норку…
– Шеф, – вздохнул Кантор. – По-моему, ты готов.
– Что вы, маэстро, – пьяно засмеялся Пассионарио. – Я совершенно трезв. Но я готов. К подвигам. Давай в гости пойдем. К Шеллару. Я его сто лет не видел. И не увижу. Вот он умрет, а я его так и не увижу. И потом буду жить еще триста лет, а все будут умирать… Кантор, ну почему так? Почему все умирают?
– Потому, что рождаются, – проворчал Кантор и быстро пересел поближе к нему, чтобы схватить его за руки или, хотя бы, прицепиться с ним, если он и в самом деле вздумает податься на подвиги. – Давай в гости к Шеллару пойдем завтра, а сегодня пойдем спать. А то он тебя увидит, и точно заплачет.
– Шеллар? Заплачет? Ты скажешь! Он непробиваемый, как паладинский доспех! Ему сказали, что он умрет, а он и бровью не повел! Мафей вторую неделю в слезах и в соплях, а он спокойненько себе ездит с визитами и принимает гостей, как будто ничего не случилось… Да еще и балы затевает. Кантор, хочешь на бал? И я хочу. А меня не приглашают. Тебя Шеллар приглашает, а меня нет. Несправедливо!
– Постой! Что ты сказал? Ты уже бредишь, или как? Кто умрет?