Она не знала, как будут развиваться события дальше и что ее ждет. И от этого страха перед неизвестностью ее вдруг начала бить дрожь.
Совсем не о такой свадьбе она мечтала.
От досады и разочарования у нее на глаза набежали слезы, и, чтобы не дать им пролиться, она подняла голову и невидящим взором уставилась на разноцветные стекла витражей. Она стояла перед алтарем в поношенной мальчишеской одежде, с волосами, спрятанными под дурацкую вязаную шапку, и чувствовала, как краска смущения заливает ей щеки.
Джоанну раздражала тупость Маклина, возмущал эгоизм Эвина, но больше всего она злилась на саму себя. Идея с переодеванием принадлежала ей, значит, винить теперь она может только себя. Конечно, Маклин ни в чем не виноват, ведь он поверил, что она – мальчик, как она того и хотела.
Ну почему он оказался таким доверчивым?!
Занятая своими горькими мыслями, она не сразу заметила, что Маклин взял ее дрожащую руку в свою сильную теплую ладонь и притянул поближе к себе. В который раз она поразилась тому, какой он большой. Его широкие плечи загораживали от нее растерявшихся людей ее клана. Единственное, что она видела сейчас, – это его – могучего воина, за которого она, кажется, выходит замуж.
Как в тумане, Джоанна подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. И опять, как уже бывало раньше, она хотела отвернуться и не смогла. Его зеленые, драконьи глаза завораживали, лишали ее разума и воли.
Рори увидел на ее ресницах слезинки, и у него сжалось сердце. Он притянул ее к себе еще ближе и ободряюще улыбнулся. Большим пальцем он стал ласково поглаживать ее дрожащую руку.
Джоанна до конца выдержала свою роль, ничем не выдала себя. И все-таки теперь она выходит замуж за Маклина. Совсем скоро она станет его женой, ляжет с ним в одну постель. При мысли об этом ее охватило странное, неожиданное чувство, похожее на восторг. Ей стало трудно дышать. В голове у нее слабенький, но отчетливый голосок сообщил, что на самом деле она рада такому повороту событий.
Правда, наконец, пробилась наружу, как весной пробивается сквозь корку снега первый подснежник.
Она хотела стать его женой.
Отец Томас уже некоторое время что-то говорил, но потрясенная этим открытием Джоанна не понимала ни слова из его речи. Только когда он возвысил голос, обращаясь ко всем присутствующим, она смогла стряхнуть оцепенение и включиться в происходящее.
– Если кому-нибудь известны факты или обстоятельства, препятствующие браку этой пары, то пусть он назовет их сейчас или никогда.
В церкви воцарилась тишина. Все присутствующие – мужчины, женщины, дети – замерли, ожидая, не раздастся ли чей-нибудь голос протеста.