Пожилой джентльмен сидел на краю кровати, глубоко задумавшись. Эллери зажег сигарету и с облегчением опустился в кресло.
— Итак, — негромко произнес он, не спуская глаз с судьи, — каков вердикт, ваша честь?
Судья пошевелился.
— Если ты расскажешь мне обо всем, что произошло, пока я спал, сын мой, я смогу дать более вразумительное объяснение.
— Рассказывать почти нечего. Самая главная новость — это то, что миссис Годфри во всем призналась.
— Не понимаю?
— В саду, под луной, жена призналась в неверности мужу. Детективу посчастливилось это слышать. — Эллери передернул плечами. — В этом смысле кое-что прояснилось. Я знал, что она в конце концов сломается, но не думал, что перед Годфри. Поразительный тип этот Годфри! В нем что-то есть. Принял новость с достоинством, как того требовали обстоятельства... Она также призналась в том, о чем мы уже говорили раньше, — она ни разу не встречалась ни с миссис Констебль, ни с Муннами, до того как пригласила их на Испанский мыс. Как выяснилось, это Марко заставил ее пригласить всю эту компанию.
— А-а, — протянул судья.
— И миссис Констебль и миссис Мунн — по крайней мере, миссис Констебль точно — попали в затруднительное положение, не меньше, чем она сама.
Пожилой джентльмен рассеянно кивнул:
— Да-да, понимаю...
— Однако самый интересный момент откровения был прерван внезапным появлением миссис Констебль. — Эллери вздохнул. — Не то чтобы это было так уж важно. Но мне хотелось бы услышать это из уст самой миссис Годфри.
— Хмм. Ты хочешь сказать, что она рассказала мужу не все?
— Несомненно.
— Но ты знаешь, что она собиралась сказать Годфри?
— Думаю, что да, — ответил Эллери.
Судья распрямил длинные ноги и направился в ванную. Когда он вернулся снова, его лицо было скрыто полотенцем.
— Теперь, — начал он приглушенно, — когда я собственными глазами видел эту драму в соседней комнате, мне кажется, что я тоже знаю.
— Хвастаешься? Давай сравним. Твой диагноз?
— Мне кажется, я понимаю таких женщин, как Стелла Годфри. — Судья Маклин отбросил полотенце и растянулся во всю длину кровати. — Не важно, кем мог оказаться Годфри в социологическом отношении, его жена — жертва небезызвестной болезни голубой крови, носящей название «гордость касты». По рождению она Руздал. Ты не слышал, чтобы кто-то из их рода был замешан в крупном скандале. Одна из первых фамилий в деловых кругах Манхэттена, чистая порода. Они не слишком благосклонны к торговле, современным экономическим условиям как таковым, по это истинные набобы, когда дело доходит до Рембрандтов, Ван Дейков, старых голландцев и прочих традиций. Это у нее в крови.