«Лукасу Пенфилду, эсквайру.
11-я Парк-роу
Нью-Йорк».
Далее шло само послание:
«Дорогой Люк!
На письмо нужно черт знает сколько времени, но у меня есть пара минут для себя самого, и, пока я жду, я решил написать тебе о своих делах. В последнее время я не мог писать тебе, поскольку должен был соблюдать осторожность. Ты же знаешь, в каком зверинце я нахожусь. Не хочу подогревать страсти раньше времени, пока не буду готов, а потом пусть кипят! Мне это не повредит.
Все выглядит в самом радужном свете, и теперь лишь вопрос нескольких дней, когда я смогу сорвать последний большой куш...»
И все. От буквы «ш» шла жирная линия, рассекающая кремовый лист бумаги словно ножом.
— Какой такой «последний большой куш» имела в виду эта обезьяна? — тихо пробурчал инспектор. — Если за этим ничего не стоит, мистер Квин, то тогда я родной дядя этой самой обезьяне.
— Замечательный вопрос... — начал было Эллери, но восклицание коронера заставило их столпиться вокруг него.
Поначалу Блэки разглядывал тело с озадаченным видом, как если бы в застывшей позе убитого крылось нечто такое, чего он не мог понять. Но теперь нагнулся и сдвинул шнурок петли с металлической застежки на вороте театрального плаща Марко. Плащ соскользнул с мраморных плеч, и коронер, взявшись пальцем за подбородок убитого, высоко поднял его голову.
На шее Марко обнаружилась глубокая тонкая полоса красного цвета.
— Задушен! — воскликнул судья.
— Похоже на то, — откликнулся коронер, изучая рану. — След идет вокруг шеи. Рваная рана на затылке того же происхождения; должно быть, тут затянули петлю. Судя по всему, это проволока. Но здесь ее нет. Вы нашли ее, инспектор?
— Теперь нужно искать еще и проволоку, — буркнул Молей.
— Тогда, выходит, на Марко набросились со спины? — спросил Эллери, задумчиво вертя в руках свое пенсне.
— Если вы имеете в виду тело, — с кислой миной ответил коронер, — то да. Убийца встал сзади, обвил проволоку вокруг шеи под расстегнутым воротом плаща, затянул посильнее и закрутил в узел на затылке... На это не понадобилось много времени. — Он наклонился, подхватил плащ и небрежно накинул его на плечи убитого. — Что ж, я закончил.
— Но даже в таком случае, — возразил инспектор, — нет никаких признаков борьбы. Должен же он был, по крайней мере, выгнуть спину, дернуться в сторону, ну хоть что-нибудь! Но, судя по твоим словам, наш парень даже не шелохнулся и не попытался обернуться.
— Позволь мне закончить, — парировал костлявый коронер. — Он был без сознания, когда его задушили.
— Без сознания?!
— Вот смотрите. — Коронер приподнял плащ и открыл взору черные кудри Марко. Затем ловко разделил пряди почти на самой макушке; на коже черепа просматривался синевато-багровый синяк. Затем дал плащу лечь на место. — Аккурат по темени ему нанесли удар каким-то тяжелым предметом, не настолько сильно, чтобы проломить кость, но вполне достаточно, чтобы он вырубился. После этого просунуть проволоку под воротник и удушить его было проще простого.