– Бред какой-то...
– Это не бред, Валера. Это – если в ближайшее время не найти причину – наш крах. Хотя, думаю, дальше будет хуже. Странное у меня предчувствие...
Рысцов промолчал. Какой-то неприятный ознобец пробежал вдоль позвоночника. У него в последние дни тоже было предчувствие. Непонятное и вязкое, как гель в душном помещении.
Шуров выпил вторую рюмку и принялся апатично ковырять вилкой салат. Через минуту он объявил:
– Аппетита нет. Пойду дальше грызть гранит непонимания. Ты бы поболтал с Петровским – Копельников его актер. Авось нароешь чего-нибудь.
– Поболтаю. Завтра. Созреть нужно, мыслишки обмозговать кое-какие.
– Мозгуй. – Артем вытер ладони салфеткой и полез за кошельком.
– Дуй, грызи непонимание. Я расплачусь, – сказал Рысцов, доедая остатки супа.
Пожав плечами, Шуров ушел.
* * *
– Привет. Не против, если я сегодня забегу навестить Сережку?
– Ладно, только не очень поздно.
– Работы по брови. В девять – нормально?
– Ага...
В трубке однообразно загукало, и Рысцов еще с полминуты тупо слушал эту грустную песню телефонной линии. Наконец он встряхнулся и надавил кнопку отбоя.
Десять минут назад он вернулся из кабинета Мелкумовой, которая рвала и метала перед начальниками отделов и служб до тех пор, пока не пришел высокий сухопарый человек в штатском.
Еще со времен работы в органах Рысцов научился определять конторщиков по блуждающе-любопытному взгляду. Скорее всего этот был опером из ФСБ. Судя по возрасту – капитан, хотя не исключено, что уже майор. Эсбист что-то тихо сказал Вике, и она объявила, что совещание на сегодня окончено...
Смяв лист с набросками отчета и яростно метнув его в угол, Рысцов встал из-за стола и прошелся вдоль стеллажей с книгами и разномастными папками, где хранились подшивки документов. Он остановился возле одной из полок. Толстый корешок вызывающе таращился на него вертикальной надписью: «VIP-контракты».
Рысцов взялся двумя пальцами за верхнюю часть папки и потянул. Но строптивый бумажный кирпич поволок за собой соседние, которые с радостью ссыпались на пол, выпрыгнув из тесноты стеллажа.
– Едрить твою! – вслух выругался Валера. Повертел саботажную папку в руках и со злостью швырнул ее на стол, заорав: – К черту! Едрить... Бюрократы!
Уже давно делопроизводство во всем цивилизованном мире ведется посредством компьютера и сетевых коммуникаций. Но нет! Русским всенепременно нужно каждую закорючку дублировать на целлюлозе! У нас зудит в одном клизмоприемном месте, если вдруг нет наглядности. Конечно! Что такое файл? Это мизерный сектор на магнитном диске винчестера – его не пощупаешь, жирными пальчиками не помусолишь. Этой информации в материальном обличье не существует... Когда же есть горы гигантских папок, в которых прячутся сотни папочек поменьше, а в их недрах ровными рядками стоят бок о бок миллиарды листочков с буковками, подписями и печатями, – это хорошо. Просто великолепно! Все сраные извещения, уведомления, доклады, отчеты, приказы, рапорты, заявления, повестки и черт-те что еще можно по-тро-гать. А для верности – лизнуть и обнюхать. Они могут годами служить символом порядка и дисциплины!