Обнимаю,
Мишель.»
Вот так. Ни больше, ни меньше. Баронесса Радецки фон Роденштейн. Собственной персоной. Сон сразу как рукой сняло. Влезаю в старый технический комбез. Удобен он, будто вторая кожа. Как привычные домашние шлепанцы. Иду в кают-компанию. Выпить кофе. Отсек пуст. Тихо гудит вентиляция. Пахнет оладьями. Стюард Павел устало улыбается мне из-за стойки раздачи. Только что присел. Очередная смена пилотов едва убралась прочь, и парень приходит в себя. Весь персонал «Будущего Земли» вкалывает на износ, по четырнадцать – шестнадцать часов в сутки. Диспетчеры, техники, медики, пожарные, палубные команды, машинное, электромеханическая часть. Стюарды не исключение. Машу ему рукой. Типа, сиди, я сам обслужусь. Негоже лишать парня законного пятиминутного перекура. Пускай в себя придет. Вот-вот смена вахты, и снова ему порхать, разнося еду и убирая со столов.
Нацеживаю из кофейного автомата большущую кружку капучино. Выбираю рогалик похрустящей. Медленно прихлебываю, отщипывая от него по кусочку. Мишель, Мишель… Что ж ты со мной делаешь, госпожа баронесса? Какое тебе дело до полузнакомого недоумка, случайного попутчика? Внутри щемит. Кружка греет ладони. Триста двадцатый примолк. Затаился в ожидании. «Такие вот дела, дружище»,– говорю ему.
– Э-э-э… Юджин?
Поднимаю глаза. Павел стоит, смущенно улыбаясь.
– Что, Павел?
– Тебе когда лететь?
– В восемь. А что?
– У меня коньяк припрятан. Хочешь пару ложек в кофе? – говорит он, переходя на шепот.
– Давай,– легко соглашаюсь я.
Павел исчезает и приносит маленькую бутылочку с белой наклейкой «Уксусная кислота». «Для конспирации»,– поясняет стюард. Плещет чуть-чуть в мою кружку.
– Спасибо,– говорю я.
– Да, чего там. Всегда пожалуйста. Будет надо – не стесняйся.
Спохватываюсь.
– Это дорого, наверное. Сколько я должен?
– Да брось, это подарок. Для своих,– он широко улыбается.
Его улыбка выдает возраст. Когда он так улыбается, видно, что он вовсе не тот парень средних лет, каким кажется издалека. Внезапно думаю, что ему тоже несладко. И одиноко. Иначе с каких коврижек он бы тут оказался? И улыбаюсь ему в ответ.
– Если играешь в шахматы, забегай в Два-ноль-восемь, на четырнадцатой. Мы там иногда собираемся.
– Что это – Два-ноль-восемь?
– Что-то типа клуба. Играем в шахматы. Треплемся. Танцуем. Даже поем иногда. Там нормальные парни собираются. Синюков нет. Им с нами неинтересно. Они по углам дурь нюхают. И женщин тоже много приходит.
– Женщин?
– Ну да. Мы ведь тут не монахи,– снова улыбается он.– Да и им где-то надо дать с собой познакомиться. Чтоб все пристойно было.