Когда мы с Васу в зал вошли, все на нас посмотрели. Особенно на Васу. А тот, молодец, делает вид, что ему все равно. Хотя я-то чувствовал, как ему не по себе было. Ведь все тут такое огромное. И необычное. Но потом все снова отвернулись и начали работать. Я же говорю: даже если я голым приду, никто не удивится.
А потом мы пошли к Сэму. И Васу ему сказал, что он мой «менеджер». И что надо бы им «кое-какие темы тет-на-тет перетереть». Сэм глянул на него и рот от удивления раскрыл. Наверное, это оттого, что на моем компаньоне была блестящая куртка, которая глаза слепила. И еще новая прическа. В общем, Васу не зря старался. Таким удивленным я Сэма еще не видел. И Сэм кашлянул, глаза отвел и на часы посмотрел. И сказал: «Ну что ж, прошу в мой офис, господа». И мы пошли. Впереди Васу, за ним Сэм и я замыкающим.
В офисе Сэм предложил Васу виски. А мне минералки. Мне спиртное перед полетом ни-ни. И Васу чинно сказал: «Благодарю». И виски чуть-чуть отхлебнул. И стакан на столик поставил. А потом достал и закурил здоровущую черную сигару. Мы по визору видели – во всех переговорах люди такие сигары курят. И виски пьют. Так что начало прошло как надо. По всем правилам. И стали они про свои дела тереть. Сначала Васу говорил. Про то, что, типа, «негоже башли правильному пацану зажимать». И что «гондурасить за халявное спасибо есть кидалово по всем понятиям». И что «у деловых так не принято». А потом Сэм. Про то, что случай нестандартный. И про то, что у него, у меня, то есть, «нет допуска». И что он и так рискует карьерой, оказывая ему, в смысле мне, услугу, допуская к полетам на имитаторе. И что, если нам не нравится, то ему, Сэму, остается с сожалением запретить мистеру Уэллсу вход на территорию компании. Тогда Васу сигару в пепельницу положил и встал. И мне знак сделал. И я тоже поднялся. «Очень жаль, что мы не смогли договориться, Сэм». Так он сказал. И еще что-то вроде того, что такие пилоты, как Юджин, на дороге не валяются и что у них, у нас то есть, уже «куча выгодных предложений». И мы пошли на выход. Я только немного встревожился – вдруг мне и вправду больше летать не позволят. Но тут Сэм встал и поспешно сказал, что «господа его неверно поняли». И что он имел в виду только то, что согласование всех необходимых разрешений займет довольно длительное время. Тогда Васу снова уселся в кресло. И я вслед за ним. И начали они снова «про дела тереть». И все быстренько утрясли. Кроме одного.
Сэм сказал, что по показаниям медицинской диагностики я недееспособен. «Умственно неполноценен», так он выразился. И виновато на меня посмотрел. Типа – «это не я сказал. Это медики. Я что – я-то не прочь». И что никто, включая врачей и его самого, не понимает, как ему, то есть мистеру Уэллсу, удается не то что летать, а вообще действовать логично. На что Васу резонно возразил, что какая разница, кто рулить будет, пусть даже дитя несмышленое, лишь бы дело шло. «Вы ведь тут дело делаете или инструкции соблюдаете?» – так он спросил. И Сэм глаза в сторону отвел и плечами пожал. Очень уж он растерян был. А потом попытался возразить на тему того, где он возьмет «фонды». Пилотов по штату два, и зарплату третьему платить не с чего. Про какой-то «бюджет» напомнил. А Васу ему: «Фигня, парень. Оплатишь из премиального фонда». И Сэм сдался. Стал кому-то важному звонить. И этот кто-то сказал ему, что пусть даже у ваших пилотов не то что мозгов не будет, а и даже головы, и если у них рога с хвостом вдруг вырастут, ему, важному мистеру, начхать, потому как до начала конкурса месяц, и они в глубокой заднице. Ей-ей, так и сказал. Я даже покраснел. А Васу высказался уважительно: «Вот это я понимаю, деловой бобер». И они с Сэмом руки друг другу пожали. И мы пошли в зал. Все вместе.