Его картинно поднятая рука цветным указателем выдает всем направление взгляда.
– ЮД-ЖИН! ЮД-ЖИН!
– Я Иван. Чего сунулся? Трепаться будешь? – склоняется ко мне взмокший трубач.
– Ивен?
– Сам ты Ивен! – обижается он. Странно, мы спокойно говорим среди грохота и наши слова не растекаются по залу.
– Сыграйте вещь, что до этого была, – прошу я. – «Облом».
– «Облом»? Какой облом, парень?
– «Какой облом», – повторяю я. Игра слов – кажется, будто я передразниваю этого потного носатого «кота». Вот ведь какая чушь: любовь мы путаем черт знает с чем, но вот значение слова «облом» пронесли через века и прекрасно понимаем его до сих пор.
– Ты что, дури перебрал, чувак? У нас тут концерт, мать его, – злится музыкант, не переставая улыбаться в сторону зрителей.
– Я серьезно, – удивляюсь я его непонятливости. – Вещь, что вы только что играли, называется «Какой облом». Я слова знаю. На староанглийском.
– Надо же! Кто бы подумал? – удивляется трубач. – Это Седой Варвар запускает. Клавишник. Мы на подхвате. Откуда мне названия-то знать? Я вообще понятия не имею, где он этот мусор отрыл. У него аппарат барахлит. С тех пор, как он его виски угостил.
Потом он касается пальцем шеи и разговаривает сам с собой:
– Внимание, парни! Повтор. Лабаем «Облом», на шаг назад. Чувак будет горло драть. Корень, с тебя микрофон.
И все это время гитарист продолжает резкую, дерганую, почти неслышную импровизацию, так что музыка не прерывается ни на секунду.
Лучи вокруг меня на мгновенье гаснут. Как раз настолько, чтобы дать время незаметному, черт-те откуда выскочившему человеку, прилепить мне на шею крохотную мушку. Микрофон. Еще по одной – в уши.
– Включать вот так, – говорит он мне в ухо. – Одно касание – стоп. Два – микрофон. Три – работа с группой. Удачи, мистер!
И свет вновь вонзается в меня. Я неловко тычу пальцем, как показано. Дурь подталкивает меня на несусветные глупости.
– Привет, я Юджин, – говорю сам себе.
– …ЮДЖИН! – громом разносится в темноте.
– ЮД-ЖИН! – рокотом и свистом отзывается дымная пропасть.
– Смотри на меня, Юджин, – слышится шепот. Ай да наушники! Я верчу головой. Ловлю взгляд гитариста. – Я Щипач. Когда буду кивать – можешь петь. Не стремайся, пипл схавает, можешь просто читать. Никаких брейков. Голая основа. Если кому припрет – я кивну. Тогда жди, тряси хайром и дави улыбку. Поперек не лезь. Въехал?
Я киваю. Въехал. Отчего ж не въехать. Удивляюсь себе – никакого страха. Хочется спрыгнуть с края сцены в заманчиво мягкую дымовую перину. Прожектора укачивают меня.
– ЮД-ЖИН-СЛА-БАЙ!! – и я легко вскакиваю на ноги. «Давлю улыбку», подняв руки, как это делал басист до меня. Господи, где ж я был все это время! Мое место тут, в этом бедламе! Я люблю вас всех, чертовы придурки!