Рори прыгнул, доставая удочку, но промахнулся. Она ускользнула из его протянутых рук. С проклятием он сам шлепнулся в речку, не удержавшись на скользкой подводной гальке. Он упал лицом вниз и наглотался воды. Отплевываясь, Рори встал на колени и все-таки ухватил за конец непокорную удочку. Потом он уселся на дно и стал тянуть ее на себя.
Брызги от его падения разлетелись во все стороны и дождем окатили Ребекку. Она тоже вскочила, крича в возбуждении и рыбацком азарте. Безуспешно она пыталась удержать рвущийся наружу смех, глядя, как он барахтается в речке. Его длинные, черные как ночь волосы облепили все лицо. Он бросил на Ребекку недобрый взгляд, потом показал ей рыбу.
– Смейся надо мной сколько тебе угодно, – произнес он с притворной свирепостью, снял громадную форель с крючка и положил к ее ногам. Затем Рори отступил на шаг и отвесил ей глубокий поклон. С удочкой в руке он был похож на воина с копьем.
Ребекка отпрыгнула, когда рыбина, забившись на траве, ударила ее хвостом по ногам, но ее мгновенный испуг тут же сменился взрывом смеха.
– Видел бы ты себя, когда вылезал из реки, словно водяной!
– А ты себя, когда рыба чуть не залезла тебе под юбку! Кстати, это неплохая идея, – произнес он хрипловато и, откинув прочь удочку, шагнул к ней.
Смех сразу угас. Вокруг них сгустилась тишина.
Она наблюдала, с какой кошачьей грацией он надвигался на нее, и была не в силах ни отступить, ни протестовать, ни отвести глаз от совершенных пропорций его сильного тела, облепленного мокрой одеждой. Снова ее взгляд привлекли жесткие темные волосы и рельефные мускулы на его груди. Потертая до тонкости от многолетней носки ткань его штанов прилегала сейчас к стройным ногам будто вторая кожа, не скрывая ни малейшего движения красивых мышц. Эти ноги сейчас медленно и неотвратимо несли его тело к ней, руки Рори протянулись вперед, и она оказалась в его объятиях.
После вынужденного купания руки его были ледяными, и она ахнула от неожиданности, но биение его сердца, когда он прижал ее к себе, сразу заставило Ребекку забыть о холоде, о мокрой его одежде и вообще обо всем. Ее нежные груди ощущали ритмичные удары его могучего сердца. Рори еще только наклонял голову, чтобы поцеловать ее, а ее губы уже открылись навстречу ему. Она вскинула руки для объятия, ее ладони коснулись сквозь ткань его бицепсов, потом легли на его широкие плечи и успокоились там, найдя для себя свое место. Его рот был, как и руки, ледяным при первом прикосновении, затем вдруг стал жарким, словно готовым расплавиться, когда их дыхание стало единым, губы слились, нежная плоть языка, его и ее, стала общей плотью.