- Уф, - сказал человечек и покачал головой, ведь еле-еле протискался. Его величеству привет!
Он сам взял стул, сел на него верхом, вытащил платок и начал вытираться. Лицо было потное и блестело.
- Еле-еле, - повторил он. - Там какого-то молодца потащили купать, говорят, что кошелек срезал. А что это ваше величество не в духе?
Бербедж, когда увидел старика, сразу просветлел.
- Сплошной убыток, мистер Четль, - сказал он весело. - Это прибавка одиннадцать шиллингов на брата, кажется, все, что останется в кассе. Ведь это с ума сойти - играть такую трудную пьесу, со столькими переодеваниями, за одиннадцать шиллингов на человека. Где у него была только голова?
- У кого это? - спросил старик.
- Да все у него, у Билла. Понимаете, вчера приходят два каких-то джентльмена, встречают Билла и спрашивают: "Что вы играете седьмого февраля?" Билл им отвечает: "Ромео и Джульетту". - "Нет, играйте "Ричарда Второго". Билл говорит: "Это нам невыгодно, сборы маленькие, пьеса уже давно не идет, половина зала пустая". А они говорят: "Мы заплатим по одиннадцать шиллингов каждому участвующему". Ну, Билл и настоял, чтобы отменили "Ромео". - Он вдруг опять помрачнел и выругался. - Знаете почему? Нет! Меня-то не проведешь. Он там играет монаха. Роль-то маленькая, но у него там строк сорок в самом конце, а он... Ну, в общем, ему теперь надо освобождаться пораньше.
- О?! - покачал головой старичок, его глаза округлились от удовольствия. - Это какая же? Неужели все та же?
- Ну! - ответил Бербедж с легкой улыбкой, снисходительной и чуть-чуть высокомерной (старик заметил и это). - Нет, конечно. Там дело вполне конченое.
- Ах, значит, и сонеты не помогли? - глумливо спросил старик.
Бербедж ничего не ответил, только головой мотнул.
Так они, улыбаясь, смотрели в лицо друг друга, отлично понимая все и слегка злорадствуя.
- В ее гнездышко залетает теперь большая птица, - сказал Бербедж очень отчетливо, - ее милость завела себе такого пеликана, что он каждую ночь прилетает клевать до крови ее сердце. Ее душа теперь наполнена до краев дарами его милости.
- Хотел бы я знать тогда, - сказал старик задумчиво, - что у леди называется душой и куда она ее прячет на ночь?
Все, кто был в уборной, засмеялись.
- Вы уж скажете, мистер Четль, - махнул рукой Бербедж.
Зашел кассир - старик медлительный, сухой и сердитый.
Все обернулись к нему.
Он дошел до стола и со звоном грохнул на него медную кружку.
- Черт знает что такое! - сказал он. - Напакостили целую бочку да и перевернули ее под конец. Такая вонь пошла по всему помещению! Велел курить можжевельник. Да куда там! До сих пор не продохнешь.