По дороге с вокзала гость и встречающий заехали в нашу прокуратуру, чтобы распорядиться, каким образом Глухарев будет оказывать нам практическую помощь. Я приготовила материалы дела, но Глухарев меня успокоил, что сегодня ни о каком деле не может быть и речи - день приезда. «Мы поехали в гостиницу, нас там ждет двадцать второй отдел с ужином. Все дела завтра». Я еще не верила, что можно продаться за ужин, хотя меня покоробило, что человек, присланный в качестве третейского судьи, собирается ужинать с одной из сторон. Но я все еще рассчитывала на то, что, прочитав дело, он поймет, что шансов у двадцать второго отдела нет.
На следующий день меня вызвали к девяти утра с делом в прокуратуру города, чтобы Глухарев мог ознакомиться с доказательствами.
Я прибыла ровно к девяти и около часа ждала Глухарева. Наконец он появился, весьма помятый, и, увидев меня в проем двери, спросил, чего я жду. Я ответила, что привезла дело, как приказывали.
- Да я вообще не буду дело читать, - заявил высокий гость. - Это дело надо в корзину выбросить, а вас всех наказать.
На лице у меня отразился немой вопрос, и прокурор-криминалист продолжал:
- У вас же все неправильно изъято. А ваша кепка - это вообще не доказательство. И потожир ваш никакого доказательственного значения не имеет.
- Какой потожир, о чем вы говорите?
- Ну какая там у вас экспертиза по кепке? Она никуда не годится.
- Почему вы так считаете? У нас все правильно изъято и оформлено, и экспертиза качественная, - обиделась я.
- Да потому что все это ерунда. Дело надо выбросить, а Чумарина выпустить, - ответил мне прокурор-криминалист Генеральной прокуратуры России, обдавая меня перегаром коньяка, выпитого накануне вместе с двадцать вторым отделом.
Полчаса он лениво листал бумаги, потом сказал, что напишет заключение о передаче дела в прокуратуру города или в Генеральную прокуратуру, но в любом случае - об изъятии из нашего производства, и отбыл, видимо, похмеляться, на прощание сказав, что он человек настолько объективный, что на него даже бесполезно пытаться влиять. «Да, - подумала я, - пытаться действительно бесполезно, надо просто влиять, в смысле - вливать». Он прожил в городе еще несколько дней, но у нас уже не появлялся, потом по пьяному делу потерял папку с важными документами и отбыл в столицу, как говорится, шатаясь от усталости.
Бедные Катя с Димой Пескаревым и Дима Хлыновский, по-моему, вообще не отдыхали, причем Катя, несмотря на юный возраст, проявила железную несгибаемость.
Хлыновского несколько раз подкарауливали у парадной, но спецназовца и снайпера голыми руками не возьмешь, и это быстро поняли.