Да нет, не про тебя. Не доросла ты. Саша с тарзаньей прической написал это про какую-то другую…
Все, хватит соплей. Он поднял трубку и набрал номер, который помнил так же хорошо, как и свой собственный.
* * *
Охранник новых хозяев, какой-то торговой фирмы, названия которой Рожкин до сих пор не имел чести слышать и потому не стал запоминать, открыл дверь только после седьмого звонка. Он недвусмысленно возился с ширинкой и хамски лыбился:
– Ну, мужик, ты, блин… Прямо с телки меня сдернул, на столе валяется. Давай живее.
Даже не проверив замки, он вернулся в теннисный зал, хорошенько прихлопнув дверь.
– Свинья, – коротко констатировал Карик, разворачиваясь к двери последней комнаты, еще сохранявшейся за конторой Рожкина.
Карик был, по выражению Антона, «отморозком нового типа». Не отморозиться, пройдя после Афгана Фергану, Абхазию и в довершение всего Таджикистан 1992-го, было, признаться, крайне затруднительно, и потому не приходилось ставить в вину. Таджикская война известна тем, что первоначальный недостаток боевого профессионализма у обеих сторон, по сравнению, например, с Карабахом, компенсировался неимоверной степенью озверения. Эти навыки Карик сохранил и здесь, никогда не отказываясь от доверительного разговора с должниками, привернутыми к гимнастическим коням в спортзале, где сам тренировал своих бойцов. И грохнуть одной пулей из ТТ двоих-троих, поставленных в ряд в лесу над ямой он тоже ни разу не отказался – любил эсэсовские реминисценции.
Карик прошел вперед, по-хозяйски хлопнулся в кресло.
– Ну что? – спросил Антон.
Он смотрел прямо в узкие глаза Карика.
– На букву хэ – херово, – ухмыльнулся тот, обнажая крепкие, но неровные зубы. – Вруби телевизор. Когда, бля, белый медведь наконец этого чечена раздавит, а? Пора ведь, в натуре. Думаю, еще пара дней – и пиздец Хасику. Сапогу усатому – тоже.
Рожкин облегченно вздохнул, приходя в себя: «Раз про Хасбулатова с Руцким заговорил, значит, нормально. Теперь выкручусь».
При всей своей отмороженности Карик был парень с головой, и у Антона было достаточно времени понять это. А главное – оценить его близость с московскими ворами в законе, не только обладающими непререкаемым авторитетом в криминальной среде, но и связанными деловыми отношениями в более высоких экономических сферах.
Например, сегодня, когда не то что офис, но и его собственная квартира уже должна была идти в продажу за долги, а ссуда, полученная Кариком под их гарантии, подоспела часом раньше. Долга она, правда, не покрыла, зато медным тазом накрылся кредитор. То есть не медным, конечно, а свинцовым. Рожкин не отказал себе в удовольствии утрамбовать могилу подошвами и трижды на нее плюнуть – даже сам Карик как-то нехорошо посмотрел.