Джоанна молча ждала, пока он загрузит белье в сушилку. Когда Рикер вернулся на скамейку, он начал рассказывать обо всем, что произошло полгода назад, избегая смотреть ей в глаза. Стиральная машина крутилась то быстрее, то медленней. Джоанна сидела рядом с Рикером, держа его за руку, и слушала о симптомах его внутреннего потрясения: минутном параличе при громких звуках, удушье и панике, которая неизбежно следовала в конце. Это все словно повторяло его смерть, когда сумасшедший подросток сидел у него на груди, не давая дышать. Самое страшное – ему было стыдно рассказывать об этом Джоанне.
– Вот что происходит с теми, кто отслужил свое и уже ни на что не годен, – сказал он. – Они замирают, когда слышат выстрелы. А потом какой-нибудь полицейский падает с пулей в голове, потому что они не могут… – он опустил глаза. – Каждый день я просыпаюсь в страхе.
– И ты жил с этим каждый день, – произнесла она, – на протяжении стольких месяцев. – Джоанна знала, что он рассказал ей не все, что это всего лишь часть, а самое страшное все еще было скрыто от нее в его сознании. Но начало было многообещающим, и Джоанна пришла к выводу, что Мэллори права: нужно быстро что-то делать, иначе она могла его потерять.
Она положила руку на его колено так, словно хотела удержать его в этом мире, в этой комнате. Его рука лежала на ее руке, и это не давало ему сойти с ума – сила воли и ее прикосновение. Он хотел спастись. Так они мирно просидели целый час. Стиральная машина шумно работала, прокручивая белье, солнце бесшумно клонилось к закату.
Старик-адвокат прижался к решетке камеры.
Он испытывал страх перед сокамерником, хоть тот был намного меньше его ростом. Мэллори сидела за столом в нескольких метрах от камеры, наслаждаясь представлением, которое давал сокамерник старика. Его доставили из другого участка, эксгибициониста из Центрального Парка, подлинного извращенца, стеснительного и необщительного. На этом человеке было надето только пальто, под которым он был совершенно голым, что он сейчас и продемонстрировал адвокату. Согласно статьям, по которым привлекался сексуальный маньяк, он предпочитал гетеросексуальные связи, но несколько долларов воодушевили его на то, чтобы смачно поцеловать старикана.
– Вы видели? Он на меня плюнул, – жалобно произнес адвокат.
– Должно быть, ты ему нравишься, – ответила Мэллори, хотя за один плевок она не обещала его освободить. Они договорилась, что извращенец получит гонорар, если сумеет как следует запугать старика не словами, а действиями – путем физического контакта.