Моему судье (Периссинотто) - страница 113

Занавес открылся, и я увидел эту толпу народу. А я стоял перед ними со вздутием под халатом. И мгновение спустя должен был снять халат и продемонстрировать вздутие всем им.

Какой-то кошмар. Я, Лука Барберис, с университетским дипломом по информатике, специалист по системам защиты. Я, в прошлом владелец королевских апартаментов в Милане, уважаемый программист, известный своим истинно туринским апломбом, стоял тут, зарабатывая на жизнь, но не руками, как рабочий или литейщик, а тем, что у меня еще оставалось, что торчало у меня между ног. Все было потеряно, кроме… обычно говорят, кроме чести, да нет, именно все.

Да нет же, все это происходило не со мной, там стоял не я. А потом, люди платили деньги, чтобы на меня посмотреть, разве это не возбуждает? Платили, чтобы увидеть, как я буду получать удовольствие.

Так я помог себе пережить единственный миг неуверенности, и дальше мы следовали сценарию без каких-либо затруднений.

Марике развязала пояс у моего халата, распахнула пошире полы, и халат соскользнул с плеч, а потом принялась за дело с преувеличенным желанием, с той наигранной страстью, которая зрителям кажется единственно правдивой.

Я мысленно отсчитал тридцать секунд. Потом — долой ее халат. Медленно. Веду ладонями от самых ее плеч до попы. Она тем временем все еще на коленях.

Десять секунд. Я легонько ее толкаю, и она опускается на спину. Я ложусь сверху, но не прямо на нее, а на вытянутых руках, упираюсь ладонями в кровать, чтобы наши тела были хорошо видны. Она расставляет ноги, я приподнимаю сначала одну руку, потом другую, и она забрасывает икры мне на плечи. Теперь я двигаюсь взад-вперед, тоже немного расставив ноги, чтобы не заслонять самой важной точки, точки стыковки.

Считаю: раз, два, три. Это круги, которые кровать описывает вокруг своей оси.

После третьего круга пора менять положение.

Теперь публика желает видеть, как трясутся от моих толчков груди Марике. Раз, два, три: еще три круга. Апофеоз.

Я должен притянуть ее голову к моему члену. Слегка дергаю ее за волосы — это сигнал. Она чуть отодвигается, и вот торжественное завершение. Публика хлопает. Занавес закрывается. Марике вытирает лицо простыней.


Когда мы вернулись в гримерную, я крепко ее обнял и прошептал:

— Спасибо. Большущее спасибо.

Она нежно меня поцеловала. Эксгибиционисты опять улыбнулись нам с понимающим видом, Виржини посмотрела с изумлением, трудясь над новеньким, который, похоже, был не совсем в форме.

Массажистка меня проняла. Когда-то, наверно, она сводила с ума зрителей в зале, а теперь была вынуждена заскребать остатки своего обаяния, чтобы возбудить тех, кто шел на сцену: что называется, незаметная труженица!