— Никита Сергеевич, рада вас слышать, но, к сожалению, я сейчас занята. Перезвоню вам завтра.
— Завтра так завтра, — несколько обиженно произнес он. — Я просто хотел сообщить, что ты забыла у меня всю документацию по моему юбилею и еще по чьему-то другому торжеству. Если тебе это нужно, заезжай прямо завтра с утра. Я не против, буду ждать.
Я тоже была не против, еще как! Однако ехать завтра утром к Никите получалось совершенно не с руки. С другой стороны, бумажки мне были нужны позарез. Не по Никитиному, конечно, юбилею, а по тому, как он выразился, чьему-то другому торжеству.
— Хорошо. Приеду.
— Ура! — возглас Никиты достиг ушей девчонок, и обе с большим интересом уставились на меня.
Резко отвернувшись, я сухо произнесла в трубку:
— Значит, договорились, Никита Сергеевич, завтра ровно в девять я у вас.
— Замечательно! — снова заорал он, но я отключилась и, повернувшись к девчонкам, объяснила:
— Клиент в стельку пьян.
— Это тот самый, трудный? — поинтересовалась Мавра.
Отведя глаза, я кивнула:
— Никуда не денешься. Работа есть работа.
— Естественно, — вздохнула Сашка.
А Мавра вдруг спросила:
— Мать, мы в Англию-то по-прежнему едем?
Утром по пути к Турову я начала морально себя готовить к встрече с охранником. Вчера ощущение было не из приятных. Когда я уходила, он так на меня поглядел! Ехидно и одновременно оценивающе. Убеждена: они с певцом-посыльным подробно меня обсудили и пришли к вполне определенному выводу насчет рода моих занятий. Стыд и позор! Хорошо еще, у меня с собой была корзина. Уткнув в тюльпаны пылающее лицо, я проскользнула на улицу. А сегодня мне что, сумкой прикрываться? Однако меня ждал приятный сюрприз: охранник сменился, и я с гордо поднятой головой назвала сидящему в будке совершенно незнакомому человеку свою фамилию и номер Никитиной квартиры.
Охранник любезно распахнул передо мной дверь.
— Проходите, пожалуйста, Никита Сергеевич предупреждал.
Никита по-прежнему прыгал на костыле, правда, уже гораздо бодрее. Сильно подозреваю, что накануне он преувеличивал степень своей нетрудоспособности. Если же нет, то следовало признать, что нога его проходит не по дням, а по часам. Отбросив костыль, он заключил меня в крепкие и пылкие объятья.
— Прекрати! — сопротивлялась я. — Весь макияж размажешь, а мне бежать надо.
— Работа не волк, в лес не убежит, — покрывая поцелуями мою шею, возразил он.
— Очень даже может убежать. Стоит упустить одного клиента, за ним другие потянутся. И чем я буду семью кормить?
— А если я компенсирую? — Он начал расстегивать мою блузку.