— Это сильно осложнит жизнь, — заметила Джеру. Как ни странно, передатчик смягчал акцент, и понимать ее стало легче.
Тилл пожал плечами:
— Принимай жизнь, как она есть.
Он торопливо раздавал наборы снаряжения.
— Вот основной полевой набор. Здесь аптечка: нить для наложения швов, скальпели, системы переливания крови. Эти шприцы носите на шее, академик. В них обезболивающее, трансгенные медвирусы… Нет, поверх скафандра, Паэль, иначе вы не сможете ими пользоваться. Входные клапаны у вас вот здесь, на рукаве, и здесь, на бедре. — Очередь дошла до оружия. — Пистолеты возьмем на случай, если они заработают, но рассчитывайте лучше на это.
Он раздал боевые ножи. Паэль отшатнулся.
— Возьмите нож, академик. На худой конец, сбреете свою ужасную бороду.
Я рассмеялся, и в награду Тилл мне подмигнул. Я взял нож — тяжелый стальной брусок, прочный и внушающий уверенность. Мне сразу стало спокойнее.
— Две минуты до столкновения, — напомнила Джеру. Мой хронометр не работал: должно быть, она отсчитывала секунды.
— Закрывайтесь.
Тилл проверил скафандр Паэля на герметичность. Мы с Джеру помогали друг другу. Маска герметична, перчатки герметичны, проверка давления… Запас воды, подача кислорода, фильтры двуокиси углерода…
Проверив скафандр, я рискнул высунуть голову над креслом Тилла.
Корабль призраков заполнил все пространство. Он имел несколько километров в поперечнике: наш бедный обреченный «Живущий кратко горит ярко» рядом с ним выглядел карликом. Невероятной сложности переплетение серебристых веревок, затмевающее звезды и огни флотов. В перекрестиях веревок висели массивные гондолы управления.
И повсюду капельками ртути скользили серебристые призраки. Я видел в их гладких оболочках отражения аварийных огней шлюпки — как брызги крови, нарушающие их совершенство.
— Десять секунд, — напомнил Тилл. — Держитесь. Внезапно серебристые канаты, толстые, как стволы деревьев, окружили нас со всех сторон и загородили небо.
И нас снова швырнуло в хаос.
Я услышал скрежет сминаемого металла, визг воздушной струи. Корпус лопнул, как яичная скорлупа. Остатки нашего воздуха разлетелись ледяным туманом, и теперь я слышал только собственное дыхание.
Корпус, разрушаясь, отчасти погасил нашу инерцию.
Но потом основание шлюпки во что-то врезалось, и врезалось крепко.
Спинку кресла вырвало у меня из рук. Я взлетел вверх и ощутил резкую боль в левом предплечье. У меня невольно вырвался крик.
Страховочный тросик натянулся. По руке опять волной прокатилась боль. Сверху я видел остальных, окруживших обломки кресла старпома.