Собирая в Москве материалы для будущей книги, Флетчер, возможно, пользовался какими-то недошедшими до нас источниками, а скорее всего — «устной информацией», в пользу чего свидетельствует фраза из его трактата: «Русские рассказывают…» А рассказывали они ему совсем иную версию начальной истории Руси, не совпадающую с вариантом, изложенным в «Повести временных лет». Из записок Флетчера следует, что братьев, призванных на княжение в Новгород, было изначально не трое, а четверо. И четвёртого звали Варяг. И вот, Варяг оказывается не названием этноса или социума, а именем вождя.
Вообще же в первоначальном распределении власти участвовало, по Флетчеру, не трое братьев-варягов, как у Нестора, и даже не четверо, а целых восемь претендентов. Помимо Рюрика, Синеуса, Трувора и Варяга, то были ещё хорошо знакомые нам по легендам братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь. Получается, ещё при Годунове, задолго до начала изучения летописей историографами, в Москве считали всю эту восьмёрку жившими одновременно, а первой русской правительницей-женщиной была не благоверная княгиня Ольга, а легендарная язычница Лыбедь, ставшая прообразом прекрасной царевны Лебеди. Догадалась бы та Лебедь креститься, была бы теперь она первой княгиней русской истории!
Позже, когда писалась христианизированная история Руси, в ходе непрерывного редактирования, вставок и подчисток, таким деталям уже не придавали никакого серьёзного значения — их просто опускали за ненадобностью. Ведь в XVI веке продолжалась борьба между различными историческими школами, подразделениями одной структуры, что порождало иногда такие поразительные документы, как «Записки» Флетчера, изучение которых позволяет нам теперь проследить эволюцию самой исторической науки.
Можно, кстати, предположить, что русский перевод этих «Записок» — вообще подлог, который мог быть предпринят в XIX веке, дабы заретушировать нестыковки между екатерининской «имперской», и предыдущей «доимперской» версиями истории XVI века. Попытка не удалась оттого, что обе эти версии являются только версиями. По этой-то причине о «Записках» Флетчера затем «забыли».
Ни от одного «древнерусского князя» не осталось портретов. А теперь их рисуют в школьных учебниках! Откуда же взялись изображения, если их не было? А просто иллюстраторы учебников, исходя или из словесных описаний, приведённых в летописях (в большинстве случаев значительно более позднего происхождения, нежели описанные в них события), или из собственного представления о «предмете», выбирали себе натурщиков из числа собственных друзей, да и рисовали их. Точно также в своей близкой современности первичные наши историографы находили «краски» для оживления «русской старины». Например, краски для описания осады и взятия Казани войсками Ивана Грозного взяты из византийской хроники падения Царьграда 1453 года, и так далее.