– И блестела! – добавил он.
– Ну, мы пойдем, – сказал я.
– Ой, право, даже не знаю, как отблагодарить вас, – застонала Маргарита Павловна. – Может, благодарственное письмо отправить на ваше место работы?
– Я нигде не работаю, – поспешил я пресечь ее попытки, – а Ване в его свинарнике тоже, наверное, ни к чему. Он кооператор, – все же смягчил я неблагозвучное слово.
Но Ванюша даже не подумал обижаться.
– Я, в принципе, не против. Если хотите, можете написать в мою родную школу. Там и портрет мой висит под заголовком «Герои и подвиги».
– Может, от милиции будет ценный подарок… – продолжала не сдаваться Маргарита Павловна. – Я, право, не знаю… А приходите ко мне в гости, я вас такими пирогами угощу.
И она написала адрес на клочке бумаги и вручила мне.
– Приходите, – сказала Леночка, но адреса не оставила.
– Вы меня тоже приглашаете? – нагло спросил я.
– Вы хотите получить персональное приглашение? – ушла от ответа девушка.
– Да, – уже скромней ответил я.
– Вообще-то я имела в виду наш музей.
– Хорошо, благодарю. При случае непременно посещу.
– А вы, Леночка, тоже приходите, вместе будет веселее, – радостно предложила Маргарита Павловна. – Давайте сегодня вечером.
– Сегодня, наверное, не получится, – отказался я.
Ваня посмотрел на меня с укором.
Мы сидели в кафе и просто замечательно проводили время. Рядом со мной сидели боевой товарищ Иван Корытов и прекрасная девушка Лена. На ней, к сожалению, были голубые джинсики, а вернее, к счастью, иначе бы я все время невольно таращился на ее хрупкие коленки. Мы трепались о всякой всячине, не подозревая, какие неприятности ждут нас впереди. Лена все чаще улыбалась мне, и я старался вовсю, вычерпывая со дна моей памяти все запасы остроумия. Исподволь я пытался прочесть в ее искрящихся глазках, какие истинные чувства она испытывает ко мне, ибо женщина – существо настолько обманчивое (или обманывающее) и непостоянное, что верить ей, конечно, нельзя, и уж если связывать свою судьбу, то быть готовым не только к тысяче и одному наслаждению, но и к тысяче напастей и как минимум одному летальному исходу.
Итак, я уже взял ее милую ладошку в свою руку, испытывая при этом трепетный озноб. Видно, когда Всевышний создавал это чудо природы, я имею в виду всего лишь женскую ручку, он сделал все так, чтобы даже маленькая, с тонкими пальчиками штучка, с голубыми прожилками, розовыми острыми ноготочками, – всего лишь маленькая часть, фрагмент, деталь этого, гм, организма – поражала, восхищала, возбуждала, приводила в соответствующее состояние соответствующие струнки, нервные окончания, заставляя мужеполого становиться в некотором роде рабом этой изящной штучки, впрочем, и всего остального. Таинственного, гм, и непознанного.