– У-у… Как же так… Витя-Витечка…
Потом он вспомнил что-то, мутно посмотрел на меня из-под своей запыленной каски и внятно произнес:
– Где «Аврора»?
Я уже знал, что «Аврора» – это не крейсер революции, а обшитый бронелистами «КамАЗ», чудовище, столь же нелепое, пугающее своими огромными размерами, сколь малоэффективное, несмотря на впаянный крупнокалиберный пулемет.
Откликнулся Гриша, мой знакомый:
– Как и стоял – за штабом.
– Пора. Совсем оборзели, суки… Давай, Гриша, за пригорочком их объедешь… Скажешь Володьке, чтоб долбанул по правому. А мы тут же поддержим. Давай!
Гришка кивнул, глянул на меня своими грустными совиными глазами – и побежал выполнять приказ.
– Ты чего без оружия? – хмуро спросил Кинах.
– А кто мне его давал? – вопросом на вопрос ответил я.
– Я говорил Опанасенко, – тихо ответил Кинах.
И тут я вспомнил, как Опанасенко кричал мне «погоди», а я не обернулся.
Может, если б я обернулся, Опанасенко остался жив?
Затарахтело, заурчало – ожил камазовский мотор. Из-за штаба показался железный куб с приваренной намертво башенкой. Все оглянулись, никто не проронил ни слова. Чудовищная машина – словно выплывшая из фантастических грез кубиста, – переваливаясь, покатила по дороге. Никто не стрелял, урчание приближалось. Уже хорошо были различимы белые буквы на броне «ПМР» – Приднестровская Молдавская Республика.
Вдруг потянул резкий холодный ветер, швырнул мне в лицо пригоршню холодных капель. Заморосило – природа напомнила о перерыве, чтобы смыть первую кровь.
– Ну, чего рты открыли? – грубо крикнул Кинах. – Сейчас опоновцы на головы прыгнут!
Бойцы молча повернулись в сторону врага. Куб уже съехал с дороги и переваливался на кочках, как огромная утка.
– Правее, правее забирай! – вырвалось у Кинаха, и машина действительно стала заворачивать, будто водитель мог услышать командира. – Вот так мы воюем. – Кинах хмуро глянул на меня. – Начинали вообще с охотничьими ружьями. А ты говоришь: оружие положено. Гранатомет тебе подавай.
– Я ничего не говорю, – ответил я. – И не требую.
Терпеть даже намеки я не мог. Дурная война, тупое и бессмысленное наступление, автоматы в похмельных лапах, дикое желание надругаться над противником, окопная грязь и деготная чернота человечьего нутра… Ничего, погранвойска вам покажут, что такое блеск и точность удара.
Я довольно грубо подвинул командира и устремился по окопу. Гранаты колотились в карманах, я отодвигал мешавших бойцов к стенкам, чувствуя на себе раздраженный взгляд Кинаха. Я знал, что он не хочет со мной связываться, что я нервный и загадочный, что мне все по фигу. Возможно, и главная идея приднестровской революции. Единственное, в чем я не хотел разбираться до сих пор.